Добавлено:
11:15:54, Пятница 10 Август 2007
Старуш-ка
Т.К. Савченко
«Есенинщина». Маяковский в борьбе с «есенинщиной»
После трагической гибели Есенина в печати появляется масса крити
ческих и мемуарных статей о нем, в основном датируемых 1926–1927 гг.
После смерти поэта становится отчетливо ясно, что Сергей Есенин –
не только большой русский поэт, но – острая литературнообществен
ная проблема, еще более заостренная трагическим его уходом.
Один из журналов тех лет в разделе «Литературная жизнь» сооб
щал своим читателям: «…Первая половина января (1926 г. – Т.С.) про
шла под впечатлением недавней смерти Есенина. Почти все литера
турные организации и объединения (Дом Печати, Всесроссийский
Союз поэтов, «Литературное звено», Московский цех поэтов, «Пере
вал», Всероссийский Союз писателей, Дом ученых) устроили вечера
воспоминаний о безвременно погибшем поэте»1 .
Вечера памяти Есенина были проведены в БДТ, МХАТе, Камер
ном театре, Государственной Академии Художественных наук и т.д.
и т.д. На вечере памяти Есенина в МАПП доклад о творчестве поэта
был прочитан Л. Авербахом.
«Известия» сообщали, что снятые Совкино похороны Есенина
«включены в очередной номер «Совкиножурнала», который демон
стрируется в кинотеатрах на будущей неделе»2 . «Правда» информи
ровала: «Два события последних месяцев оставили глубокий след:
1) волна хищений и спекуляций, спекулятивного ажиотажа, прокатив
шаяся по хлебозаготовительным организациям, госторгам, трестам
арендной и низовой кооперации, и 2) самоубийство Сергея Есенина»3 .
И сразу же смерть поэта становится предметом литературной спе
куляции. В Тифлисе, например, устраивают вечер памяти Есенина
с «живыми картинками» из его биографии: кудрявый пастушок с цвет
ком на груди – картина первая, Есенин в кабаке с красным шарфом
на груди – картина вторая и т.д.4 Или – еще один вечер памяти Есени
на: «<…> Зал был полон и взволнован отвратительно. На зрителях –
нездоровый налет садизма. Пришли не ради поэзии, а чтобы на дар
мовщинку удобно, но в меру остро поволноваться, замирая от стихов,
за которые не они заплатили жизнью»5 .
В марте 1926 г. О. Леонидовым и Р. Ивневым была создана пьеса
«Есенин», где посредством ряда картин – Есенин в деревне, в Петер
бурге, в «Стойле Пегаса», в книжной лавке поэтов, на Западе, в Пер
сии (где, как известно, поэт не бывал), в санатории, наконец, в номере
ленинградской гостиницы – авторы пытались показать его жизнь.
(«Письмом в редакцию» от 26 марта того же года представители Мос
ковской Ассоциации драматургов заявили протест против пьесы: «<…>
Появление такого рода произведения – халтура, беззастенчивость и
бестактность как общественного, так и литературного порядка»6 ).
Еесенинское Константиново было объявлено «подшефным селом
Союза писателей». «Весной от Союза в Константиново будет направ
лена делегация, которая отвезет туда знамя – дар шефа», – извещала
«Вечерняя Москва»7 . Журнал «Прожектор» с пафосом сообщал чита
телям: вот и «еще одно село вступило на путь культуры, знания и борь
бы за свое новое будущее»8 .
Уже 1 января 1926 г. в Доме Герцена под председательством А.И. Свир
ского состоялось организационное собрание по увековечению памяти
Сергея Есенина 9 , намечен список «мероприятий»:
1. Ввести семью Есенина в права литературного наследства.
2. Предоставить персональную пенсию родителям поэта 10.
3. Переименовать Константиново в Есенино и основать там народ
ный дом или избучитальню имени поэта.
4. Открыть в Москве и Ленинграде приют для беспризорных име
ни Есенина.
5. Открыть «есенинский уголок» при доме Герцена.
6. Назвать одну из московских улиц именем поэта.
7. Открыть библиотеку имени Есенина.
8. Объявить сбор средств и проведение конкурса проектов на луч
ший памятник Есенину.
9. Издать посмертный сборник произведений поэта.
Ни одно из них не было тогда выполнено: вскоре обстановка вок
руг имени Сергея Есенина и его творчества резко осложняется.
При внимательном чтении сотен некрологов, статейоткликов
на смерть Есенина бросается в глаза очевидное обстоятельство: чита
телей как будто пытаются настойчиво убедить в факте самоубийства
поэта, вновь и вновь в один голос подчеркивая одну и ту же мысль:
«самоубийство» Есенина отнюдь не случайно, это закономерный итог
уже давно психически нездорового человека. «По мнению друзей Есе
нина, – сообщала «Правда» – самоубийство является выполнением
давно задуманной мысли»11 .
Приведем только некоторые выдержки из этих публикаций. О. Ли
товский («Памяти Сергея Есенина»): «Нелепая, трагическая, но вме
сте с тем не удивляющая смерть. Для тех, кто близко знал поэта, была
ясна неизбежность трагической развязки»12 . Л. Троцкий («Памяти
Сергея Есенина»): «К смерти Есенин тянулся почти с первых годов
творчества»13 . П. Медведев («Пути и перепутья Сергея Есенина»):
«Жуткое предвидение самоубийства – уже в стихах Есенина 1915 г.»14.
В. Пяст («Погибший поэт»): «<…> Подобный исход для Есенина был
неминуемым следствием его давно дошедшей до предельной черты
болезни»15 . А. Крученых («Черная тайна Есенина»): «Самоубийство
было трагическим завершением душевной болезни»16 . М. Левидов
(«Смерть учит»): «Есенин был едва ли не самым убежденным из само
убийц русской литературы. Есенин покончил самоубийством на днях?
Какие пустяки: <…> десять лет писательской жизни Есенина <…> были
годами медленного, но упорного самоубийства»17 .
В статьях и воспоминаниях, с которыми он выступает в печати уже
через несколько дней после кончины поэта, В. Эрлих – «молодой ле
нинградский поэт, верный друг покойного»18 – настойчиво пытается
втолковать читателям, что смерть Есенина – именно самоубийство и
что к такому логическому для него концу поэт пришел закономерно:
даже слова песни, которую особенно часто любил петь в последние годы
жизни Есенин, Эрлих анализирует именно с этой, «классовосоциаль
ной», точки зрения. В своих торопливо написанных мемуарах «Четы
ре дня (воспоминания о Есенине)», датированных 28 января 1926 г.,
Эрлих, тщательно выписывая текст песни «Чтото солнышко не све
тит, / Над головушкой туман, / То ли пуля в сердце метит, / То ли
близок трибунал» с ее припевом: «Ах, доляневоля, / Глухая тюрьма. /
Долина, осина, / Могила темна…», заключает: «Эта песня, кажется,
впервые появляется в печати. Эти жуткие по своей обнаженной тоске
16 строк сложены бандитамиантоновцами, распевавшими ее в пред
чувствии своей неминуемой гибели. Тяготение Есенина к этой песне
следует, очевидно, объяснить тем, что в ней находили разряжение его
томление и страх перед надвигавшейся смертью»19 .
Вполне объяснимо поэтому, что версия о добровольном уходе Есе
нина из жизни первоначально не вызвала сомнения даже у некоторых
близких ему людей, в том числе у С. Коненкова. Находившийся тогда
вдали от Родины, в США, не имевший возможности разобраться в об
стоятельствах есенинской смерти и составивший представление о ней
в основном по газетным публикациям, С. Коненков писал И. Касат
кину 12 марта 1926 г. из НьюЙорка:
«Я не нахожу слов выразить горе, когда все подтверждает смерть
Сережи Есенина… Вначале, читая здешние газеты, я был потрясен и
топал из угла в угол, не доверяя этому. Затем только понемногу сооб
ражал, что Сережа давно уже говорил в своих стихах о приближаю
щейся смерти, но ведь это в расчет никак не принималось, по крайней
мере, мной.
Одним словом, горе высказать я не сумею, и так его много, что нет
сил…»20.
Таким образом, поиск виновных в есенинской трагедии как бы ста
новился бессмысленным – виновных не было:
У Пушкина был Дантес.
У Есенина Дантеса не было. Он сам нанес себе удар.
Кого винить? На кого сердиться?
На тебя, Сережа?
На любимых не сердятся 21 .
Большой общественный резонанс вызвали безоговорочно осуж
денные литературной общественостью «дурно пахнущие книжонки»
А. Крученых. «Только методом, какой мы наметили в настоящей ста
тье, можно объяснить темные стороны творчества Есенина, только
приняв во внимание бредовую технику поэта и разобравшись в ней,
можно понять, как он под конец жизни пришел к самоубийству», –
заявляет Крученых в работе «Лики Есенина от херувима до хулига
на»22 . Вся его «продукция» страдает отсутствием меры и такта, в ней
он предъявляет ушедшему поэту и его читателям нелепейшие и чу
довищные обвинения:
«Есенин – певец собачьей старости, поэт всевозможного старья и
рухляди. Потребители Есенина – коптители неба и плакуны по «мос
ковским Русям», а также:
а) народничествующая интеллигенция, оглушенная революцион
ной дубиной; б) слюнявые любители «мужичка» и «шансон рюсс»;
в) вообще клопьё, тараканьё, паучьё»23 .
Крученых снисходительно признает у Есенина наличие «некото
рого таланта», но затем следует многословное разъяснение, отчего и
как поэт не сумел им правильно распорядиться. Одна из брошюр за
канчивается приговором: «Тупое беспросветное нытье у Есенина и
есенистов делает их «поэзию» воем кандидатов в самоубийцы»24 .
Однако при внимательном прочтении «продукции» Крученых
нельзя не заметить, что при всей развязности, вульгарности и грубос
ти автора он интерпретирует – правда, весьма своеобразно – горьков
скую концепцию есенинской трагедии (трагедии «глиняного горшка»,
разбившегося при столкновении с «железной посудиной» – городом).
Эта «своеобразность» заключается в той анекдотически примитивной
наивности, с какой Крученых приводит такие оговорки: «Мы, конеч
но, не хотим сказать, что всякий город – всякому человеку гибель.
Наоборот – и это так ясно – всякому, принявшему до конца городскую
культуру советских центров – в этой революционной городской куль
туре – жизнь новая и плодотворнейшая»25 . Или: «Кабак Есенина – это,
очевидно, не пивнушка рабочего района, куда изредка (курсив наш. – Т.С.)
заходят рабочие после трудового дня, а какойто воровской бандитс
кий притон»26 .
ко
Чем только не объясняли «пессимистические» мотивы есенинской
лирики критики того времени: и мистикой, и кулацкой идеологией,
и даже… наследственным алкоголизмом27 . Остроту борьбы с «есенин
щиной» можно наглядно проследить по материалам только одного
номера журнала «На литературном посту» – № 1 за 1927 г. Определяя
в передовой статье «боевую задачу» журнала как «организацию отпо
ра враждебной нам идеологии»28 , редколлегия представляет в номере
подборку следующих материалов: «Тезисы об упадочности в художе
ственной литературе» И. ГроссманаРощина29 , «Есенин и есенинщи
на» А. Ревякина30 , «Плеханов в упадочных явлениях в литературе и
искусстве» М. Беккера31 , «Упадочничество в кино» П. Бляхина32 ,
«Упадочнические настроения и половая жизнь молодежи» Н. Семаш
33 , «Упадочничество в музыке» С. Крыловой и Л. Либединского34 .
Читательскую популярность Есенина А. Ревякин в статье «Есенин
и есенинщина» объясняет «нездоровыми течениями». «Будущим ис
торикам, – указывает он, – будет отмечен факт нелепого и архиобыва
тельского таинства – Есенина три раза обносят вокруг памятника Пуш
кину <…> После смерти он (Есенин. – Т.С.) стал самым читающимся
поэтом. Это показало, что у нас есть нездоровые течения»35 .
Зачастую отдельные стороны есенинской поэзии подвергались
суровой и жесткой критике только потому, что это было необходи
мо в «воспитательном» отношении: «кабацкие» стихи поэта оказы
вали, как объясняли критики, «тлетворное» влияние на нестойкую
в моральном отношении часть молодежи «трудной» эпохи нэпа.
Г. Покровский в своей книге попытался дать «наукообразное» оп
ределение «есенинщине» как нарицательному названию всего упа
дочнического, нездорового, аморального: «Под «есенинщиной»
нужно подразумевать совокупность социальных настроений, осно
ванных на индивидуализме, уход от участия в социалистическом
строительстве в разгул страстей, наркотики, хулиганство, грусть,
отчаяние, безнадежность, мистику, смерть»36. Однако обратим в
этой связи внимание на весьма любопытное свидетельство В. Ма
нуйлова о том, что термин «есенинщина» возник еще при жизни
Есенина, по крайней мере, он уже существовал к 1924 г.37 Это сви
детельство косвенно подтверждается и выступлением Л. Сосновс
кого в 1927 г. на одной из дискуссий в Коммунистической акаде
мии, когда он заявил, что «тот хорошенький залп по есенинщине,
который рекомендовал дать Бухарин с очень большим опозданием,
этот залп нужно было дать в 1923 г., если не раньше…»38 .
Известие о трагической смерти Есенина потрясло всю страну.
И для многих уставших и разочаровавшихся она прозвучала сигна
лом: «над собою чуть не полк расправу учинил». Смерть вырвала из
жизни вслед за Есениным целый ряд талантливых писателей. «В боль
шинстве своем они происходили из крестьян и не вели никакой обще
ственной работы», – так нелепо и неубедительно объясняли причины
их трагедии авторы Литературной энциклопедии выпуска 1930 г.39
Красивая «тайна ухода в мир иной» овладела настроениями части
студенческой молодежи. Волна самоубийств прокатилась среди сту
дентов ВХУТЕМАСа – в студенческой группе «Вольница» «…все чле
ны <…> решили покончить с собой»40 . Статья, рассказывающая об этом
факте, имела характерное название: «Об упадочных настроениях, «есе
нинщине» и некоторых фактах самоубийства в вузах». Многие публи
кации этого времени были посвящены той же проблеме41 .
Один из студентов рабфака ВХУТЕМАСа (Виктор Хвастунов) ос
тавил после себя стихи:
В сердце смолкнул голос флейты.
В сердце горечь дня.
Не гляди изпод бровей ты,
Не зови меня.
Я ушел в иные шири,
Там иная ледь.
Слишком слезно в этом мире,
Чтоб о нем жалеть42 .
Стихи призывали читателя совершить тот же, что и их автор, вы
бор: «Приходи, в могильном доме / Отдохнешь и ты…»43 .
В советской печати развернулись острые дискуссии о природе са
моубийства. Газетой «Вечерняя Москва» в 1926 г. была проведено
анкетирование о причинах участившихся самоубийств среди моло
дежи. Главный врач психиатрической лечебницы профессор Гиля
ровский, заведующий судебномедицинской экспертизой при Нар
комздраве доктор Лейбович, прокурор кассационной коллегии
Верховного Суда РСФСР Берман и другие отвечали на вопросы чи
тателей. Народный комиссар здравоохранения Семашко философ
ствовал в печати на тему: «Есть ли самоубийство проявление силь
ной воли или результат безволия?»
Попытка «развенчать» смерть Есенина и показать ее образцом по
шлости предпринята в статье А. Серафимовича «Есенин». «Кто же
такое был Есенин? – ставит вопрос автор и сам отвечает на него: – Это
был несчастнейший человек. Судьба подарила ему дивный дар, судь
ба подарила ему счастье жить в чудеснейшую, изумительнейшую эпо
ху, а он всем сердцем, корнями, думами, любовью, весь, весь в про
шлом, в былом»44 . В черновом наброске статьи, написаной в форме
обращенного к читателю монолога, споря с воображаемым оппонен
том, автор без конца акцентирует слово «пошлость», неизменно под
черкивая его: «Есенин, чтоб задушить тоску смерти, до дна хлебнул
пошлости – да, да, пошлости! – вещи надо называть их настоящими
именами, хлебнул и… захлебнулся»45. «А перед смертью, – убеждает
он в заключительной фразе статьи, – перед самым огромным, что есть
в жизни человека, писать кровью стихотворение – это пошлость, и так
это и понимать надо, и так это и называть надо»46.
В опубликованной тогда же статье «Смерть учит» ее автор М. Ле
видов указывал, что «последние печальные строки Есенина звучат тя
гостной клеветой на нашу эпоху». «Самоубийство каждого человека
в нашу эпоху,– повторяет он, – это вызов радостному смыслу нашей
эпохи, вызов со стороны сил хаоса и разрушения». В финале статьи
полужирным шрифтом набран ее выводпризыв: «Наша эпоха – дол
жна отнять у человека право на самоубийство!»47
В бой с «есенинщиной», ставшей, по определению К. Радека, «ма
леньким <…> кусочком великого – социального и политического –
вопроса»48 , вступил Маяковский.
В 1926–1927 гг. по всей стране – в печати, на митингах, в рабочих и
студенческих аудиториях, на фабриках, заводах, в общежитиях, на со
браниях коммунистов, беспартийных и в комсомольских ячейках – про
катилась волна дискуссий о Есенине и «есенинщине»49 , получившая
широкий – в том числе международный – резонанс. «Мне пришлось
слышать такое замечание, – писал тремя месяцами спустя Л. Соснов
ский. – Хорошо ли, что мы на глазах Европы вдруг подняли шумиху
о хулиганстве? – И убеждал: – Прежде всего, вшей из головы надо
вычесывать не ради иностранцев, а ради собственного здоровья…»50 .
Критик Г. Бергман, отмечая сложность творческого пути Есенина,
указывал: «Не в том задача, чтобы огульно хаять Есенина. Задача
в том, чтобы молодежь научилась относиться к Есенину критически,
беря хорошее и нужное, не смешивая Есенина с «есенинщиной», да и
в самой поэзии его отделяя здоровую лирику от всего упадочного»51 .
Как видим, Бергман призывает не смешивать два понятия, принципи
ально различные – «есенинщина» и поэзия Есенина, но в названии
самой его статьи эти понятия стоят в едином синонимическом ряду.
Нельзя не отметить крайностей иного рода – намеренного подчер
кивания трагических мотивов, «болезненных процессов» творчества
поэта. Пример такой крайности – статья Федора Жица «Почему мы
любим Есенина?»52.
Автор считает – во многом справедливо, – что секрет есенинской
поэзии в ее трагичности: основные источники искусства бьют из боли
и неудовлетворенности, а не из радости и сытости. Поэты – вестники
беспокойных исканий человечества, и подлинное искусство чаще все
го – патология, отклонение от нормы, а не радостное иллюстрирова
ние действительности.
Ф. Жиц указывает, что болезненные процессы, отображенные в ис
кусстве, глубже, содержательнее и разнообразнее мотивов довольства
и сытости. У счастливого человека нет своего места в искусстве – его
биография скучна и неинтересна для читателя: «В нашей современ
ной поэзии много краснощекой молодости, много обывательского са
модовольства, но нет трагедийной зрелости. И поэтому она мало лю
бопытна. Есенин – единственная трагическая фигура в нашем
сегодняшнем искусстве. И за боль и кровь его поэзии так прикованно
любим мы его… Вот почему все мы с ним, с Есениным, а не со стальны
ми соловьями53 , бездушно имитирующими голоса эпохи, волнение
творчества заменившими формальным и бездушным порядком»54 .
С резкой критикой занятой Ф. Жицем позиции выступил А. Безы
менский, продолживший дискуссию о природе есенинского творчества
статьей «Прошу слова как комсомолец!». Маяковский, активно в то
время сотрудничавший с редакцией «Комсомольской правды», куда
со всей страны стекалась информация о проявлениях упадочнических
настроений среди молодежи, активно включился в полемику вокруг
имени ушедшего поэта.
Наиболее значительные из диспутов были проведены 20 декабря
1926 г. в театре Мейерхольда («О Есенине и «есенинщине») и 13 фев
раля и 5 марта 1927 г. в Коммунистической академии («Упадочное
настроение среди молодежи («есенинщина»)».
На диспутах 13 февраля и 5 марта председательствовал В.М. Фри
че, основной доклад был сделан Луначарским, он же произнес заключи
тельное слово. Диспут был довольно представительным – кроме Мая
ковского, Луначарского и Фриче, в нем участвовали В.П. Полонский,
К.Б. Радек, В.В. Ермилов, В.Г. Кнорин, И.М. Нусинов, а также рабочая
и студенческая молодежь.
Свое выступление Маяковский начал с того, что отделил одно по
нятие от другого: «…Ставить знак равенства между всем упадочниче
ством и Есениным – бессмысленно. Упадочничество – явление значи
тельно более серьезное, более сложное и большее по размерам, чем
Сергей Есенин»55 . На конкретных примерах он показал, что причины
возникновения подобных настроений достаточно глубоки и серьезны, а
форма проявлений их различна: «Есенины сами по себе не так страш
ны, а страшно то, что делают из них тт. Полонские, тт. Воронские и
тт. Сосновские»56 .
Маяковский много говорил и о необходимости более тонкого ана
лиза есенинской поэзии. Молодежь тех лет не знала глубоко творче
ства Есенина, воспринимала его стихи в интерпретации различных
«толкователей». В связи с этим Маяковский говорил: «Надо пони
мать литературное значение Есенина, роль его в нашей литературе,
размеры его дарования, то, что пригодно в нем для нас и что непри
годно, но в этом ни один себе отчета не дает. Есенина у нас не знают,
читают пятьшесть стихотворений, и то по величайшему популяри
затору т. Сосновскому»57 . Пытаясь доказать, что читатели, много го
ворившие о любви к есенинской поэзии, на самом деле не знают ее,
Маяковский нередко прибегал и к недопустимой, на наш взгляд,
в этом случае литературной мистификации: читал стихи Блока, вы
давая их за есенинские, в намеренно искаженном виде цитировал сти
хи Есенина58 .
Особое внимание Маяковский акцентировал на той идейнополи
тической роли, которую, на его взгляд, должно играть поэтическое
произведение: «Прежде всего и раньше всего – про ценность Есенина.
Он умел писать стихи? Это ерунда сущая. Пустяковая работа. Сейчас
все пишут, и очень недурно. Ты скажи, сделал ли ты из своих стихов
оружие революции? И если ты даже скапутился на этом деле, то это
гораздо сильнее и почетнее, чем хорошо повторять: “Душа моя полна
тоской, а ночь такая лунная!”» 59.
В выступлении на Втором расширенном пленуме Правления РАПП
23 и 26 сентября 1929 г. Маяковский вернулся к дискуссиям о Есени
не и «есенинщине»: «Была колоссальная задача побороть упадочную
лирику Есенина утверждением бодрости к трудности жизни. Выпол
нили ли это задание? Выполнили. И здесь битьем по упадочническим
настроениям были мои стихи Есенину»60 .
К сожалению, в мутной волне различных «приговоров» и «прора
боток» Маяковский и его окружение не однажды преступили грань
уважительного отношения к имени и памяти ушедшего поэта. Отме
тим в этой связи и в высшей степени бестактное оформление А. Род
ченко вышедшего в Тифлисе в 1926 г. немалым по тем временам ти
ражом в десять тысяч экземпляров тоненького – в шестнадцать
страничек – отдельного издания стихотворения Маяковского «Сер
гею Есенину». На первой странице обложки брошюрки – раздавлен
ные поездом хлебные колосья, на последней – деревенская изба
на фоне каменной громады семиэтажного дома, что также создает впе
чатление раздавленности. А на страницах 11–12 искусный монтаж:
справа вверху лесная опушка, где налетевший ураганный ветер раз
метал ветви деревьев; слева вверху Леонид Собинов в костюме Леля,
выступающий на одном из вечеров памяти Есенина; внизу слева не
сут на руках пустующий еще гроб к изображенной справа группе, где
закатившего глаза, упавшего на колено Есенина под руки поддержи
вают его друзья (выделяется ослепительный пробор Мариенгофа),
а критик над ними недоуменно и растерянно почесывает в затылке 61.
Выступая на диспуте «Театральная политика Советской власти»
(2 октября 1926 г.) в Комакадемии, Маяковский косвенно отозвался
о Есенине, высказав свое отношение к булгаковской пьесе «Дни Тур
биных», публичная генеральная репетиция которой состоялась в Ху
дожественном театре утром того же дня: «Мы случайно дали возмож
ность под руку буржуазии Булгакову пискнуть – и пискнул. А дальше
мы не дадим. [Голос с места: «Запретить?»]. Нет, не запретить. Чего
вы добьетесь запрещением? Что эта литература будет разноситься по
углам и читаться с таким удовольствием, как я 200 раз читал в перепи
санном виде стихотворения Есенина»62 .
Перед выступлением на гастролях в Ростове (1926) Маяковский
пояснил с эстрады: «Есенин, безусловно, талантливый поэт, но он час
то писал не то, что нам надо (курсив наш. – Т.С.), и этим приносил не
пользу, а вред: тем хуже, что он был талантлив. Столыпин, например,
был достаточно талантливым политическим деятелем, но тем вреднее
он был для нас и тем приятнее, что его убили»63 .
Борьбу с «есенинщиной» Маяковский вел не только на диспутах,
посвященных непосредственно поэзии Есенина, но и на других, учас
тие в которых принимал. Таков, например, один из них, на первый
взгляд, далекий от проблем, связанных с творчеством Есенина: «Вопро
сы пола и брака в жизни и в литературе». На нем Маяковский обратился
к вопросу публикации есенинских стихов, по его выражению, «сен
тиментальной гитарщины»: « – <…> В «Красной ниве», в прошлом
номере, четыре стиха Есенина на первой странице! [Голос с места:
«Вам жалко, что не ваши»]. – Нет, мне не жалко, а я радуюсь, что
моих рядом нет»64.
В то время едва ли не у одного В.П. Полонского, выступившего про
тив лефовцев с рядом статей (отсюда – характеристика деятельности
Полонского при обсуждении его статей на заседании сотрудников
«Лефа»: «Это – самый вредный тип редакторов»65 ), хватило мужества
последовательно защищать поэзию Есенина и самого поэта. Он защи
щал творчество поэта и на диспуте «Леф или Блеф» (23 марта 1927 г.,
Большая аудитория Политехнического музея), прерывая выступление
Маяковского репликами. Маяковский обратился к слушателям с воп
росом: «Какого Есенина защищал Полонский? Того, о котором Буха
рин66 писал… (далее пересказ «Злых заметок». – Т.С.) ». Полонский
заметил при этом: «Бухарин выступал не против Есенина, а против
“есенинщины”». Маяковский: «Здесь фамилия Есенин в этих словах
«Заметок» Бухарина стоит точно, всеми буквами написана. (Полонс
кий: «Здесь сказано: не по Есенину, а по «есенинщине»… А залп по
«есенинщине», а не по Есенину. – Голос с места: «Готтентотская логи
ка»)». И далее: « – Или Полонский – наивный мальчик… и не видит
Булгакова с «Днями Турбиных», Есенина, Замятина?»67 .
Можно было бы перечислить и еще целый ряд резких отзывов Ма
яковского о творчестве Есенина. Обостренное внимание к есенинской
поэзии он объяснял, например, только фактом трагической гибели
поэта68 , поклонников есенинской поэзии называл пренебрежительно
«есенинчиками», «есенистами» и т.д. Полемические выпады против
Есенина Маяковский продолжает и в своих произведениях того време
ни: «За что боролись» (1927), «Бей белых и зеленых» (1928), «Во весь
голос» (1929–1930). В его произведениях немало негативных персо
нажей «под Есенина»: например, мещанин из киносценария «Позабудь
про камин» (1927–1928) – «красивый парень сельскоесенинского
вида», который, «почесываясь, читает «Мощи» Калинникова», а «на
стене пришпилены открытки: Есенин, Гарри Пиль, изза них клоп»69 .
Или – картина того же киносценария: «Под обвисающими обоями
общежития вуза столик с водочной четвертью: ерошащий волосища
мультипликационный юнец мусолит Есенина…»70 . «Упадочниче
ство», «есенинщина» становятся в те годы темой художественных
произведений и других авторов71 .
Серьезные ошибки в оценке есенинского творчества и объяснения
причин его трагедии допустил Н.И. Бухарин. Опубликованные 12 ян
варя 1927 г. в «Правде», изданные тогда же отдельной книгой (с под
заголовком: «О социальном значении поэзии Есенина»), перепечатан
ные затем журналом «Октябрь», бухаринские «Злые заметки» явились
«мощным залпом» не только по «есенинщине», но и по самому Есени
ну, творчество которого Бухарин так и не сумел оценить.
Есенинской поэзии Бухарин противопоставил – и отдал предпоч
тение последнему – творчество «бодрых людей, в гуще жизни иду
щих, храбрых строителей, знающих жизнь, с омерзением относящихся
к гнили, плесени, гробокопательству, кабацким слезам, разгильдяй
ству, кичливости и юродству» (по мысли автора, все перечисленное
здесь и воплощает наиболее характерное в есенинском творчестве).
Заканчивалась работа гневным разоблачениемпредостережением:
«Блаженненькие «нищие духом», Христа ради юродивые, кафешан
танные «гении» на полчаса – подальше от них!..»72
Весьма выразительной иллюстрацией к бухаринским «Злым замет
кам» явился сценарий кинопамфлета «Против есенинщины», в кото
ром его авторы Н. Экк, И. Шток, Р. Янушкевич произвели такой «залп»
по есенинскому творчеству и самому поэту, что трудно вообразить что
либо более циничное73 .
«Злые заметки» удивительным образом перекликаются с опубли
кованной несколькими месяцами ранее самой, пожалуй, разнузданно
вульгарной статьей «против Есенина» – «Развенчайте хулиганство!»
Л. Сосновского: перекликаются не только своим содержанием, но и
почти буквальным совпадением лексического словаря обоих авторов.
«Уже прошел первый угар, – констатирует Сосновский, – вознес
ший этого свихнувшегося талантливого неудачника чуть ли не в вели
кие национальные поэты… (курсив наш. – Т.С.). Только попуститель
ством наших редакторов можно объяснить, что лирика взбесившихся
кобелей попадает в поэзию людей». Бухариным также был подхвачен
и сформулированный Сосновским по отношению к Есенину много
значительный, с далеко идущими выводами, тезис: «Хулиганство бы
товое очень подозрительно пахнет политическим… (курсив наш. –
Т.С.)»74.
Можно высказать предположение, что мысль написать «Злые замет
ки» первым подал Бухарину Горький в июле 1925 г., еще при жизни
поэта (вспомним письмо Горького главному редактору «Правды» о не
обходимости «нещадной критики» идеологии «мужикопоклонников и
деревнелюбов»). Однако того, что в результате вышло изпод пера Бу
харина, не мог принять и Горький, сообщавший М. Пришвину 2 фев
раля 1927 г. о приезде к нему «одного из виднейших лиц, написавшего
перед этим хулиганскую статью о Есенине»: «Он приезжал справить
ся, как думает литер<атурный> мир о его статье. Мне показалось, –
добавляет Горький, – это хорошим поступком и отбавило во мне не
много горечи, и возмущения, и унижения, причиненных мне этой, на
верно, и вам известной, статьей»75 .
«Злые заметки» Бухарина и «Развенчайте хулиганство!» Сосновс
кого с их намеренно упрощенной схемой эволюции есенинского твор
чества, чудовищным заострением «негативных» черт его поэзии дале
ко перевосходят все другие вульгарносоциологические работы того
времени, сыгравшие свою роль в забвении творчества поэта на дол
гиедолгие годы.
Свою «лепту» сюда внесла и В. Инбер, в статье которой, опублико
ванной в 1926 г. на страницах журнала «Новый зритель», Есенину от
казано в праве называться великим национальным поэтом. «Древние
были учтивы, – философствует поэтесса конструктивизма. – Они при
думали беспощадную в своей учтивости фразу: «О мертвых либо ни
чего, либо хорошо». < …> Над Есениным протянулась лента со слова
ми «Тело великого национального поэта». Над этими словами
задумываешься. Действительно ли великого и действительно ли на
ционального? И приходишь к заключению, что это сказано хорошо…
по рецепту древних»76 .
Как это нередко бывает в диспутах и спорах, вторичные их круги
в провинции были еще более шумными, а приговоры – еще более бес
пощадными. Так, украинский критик М. Степняк в 1929 г. поспешил
констатировать, что «мода на Есенина» прошла и его стихи «вряд ли
произносятся гделибо». «Несомненно, Есенин умер для литератур
ной и литераторствующей молодежи, – заключает критик. – <…> Ок
руженный испарениями пивной рвоты и пороховым дымом журналь
ных дискуссий, стертый поцелуями поклонников и поклонниц, портрет
Есенина стал едва различимым…»77. Работа М. Степняка – яркий при
мер того вульгаризаторского подхода к творчеству Есенина, который
так претил всегда Маяковскому.
К чести Маяковского, нужно отметить, что личными соображения
ми (в чем его нередко обвиняли литературные противники), выступая
на диспутах, он не руководствовался никогда. Всетаки суть его ис
тинного отношения к Есенину, личная боль утраты («в горле горе ко
мом») выражены не в полемических выступлениях в борьбе с пресло
вутой «есенинщиной», а в стихотворении «Сергею Есенину», в искрен
ности оценок которого сомневаться не приходится:
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел78 .
Итак, для Маяковского Есенин и «есенинщина» являлись принци
пиально различными понятиями: первое он отстаивал, второе подвер
гал суровой критике. Отдельные резкие инвективы Маяковского в ад
рес Есенина вызваны остротой литературной борьбы тех лет и в общем
положительного отношения к творчеству Сергея Есенина не снижают
и не зачеркивают. В этом плане нельзя не согласиться с точкой зрения
К.Г. Петросова, обратившегося в своей рецензии на опубликованную
у нас с большим опозданием книгу Ю. Карабчиевского79, с пожелани
ем «ко всем, кто собирается говорить на эту тему: пишите так, чтобы
читатель увидел Маяковского – человека и поэта – без «хрестоматий
ного глянца», но и не искаженного «дурной тенденциозностью», хотя
и отметившего при этом, что «пожелание это трудновыполнимо…»80.
Примечания
1 Книгоноша. 1926. № 1. С. 46.
2 Известия. 7 января 1926 г. № 5.
3 Правда. 19 сентября 1926 г.
4 См.: Красная новь. 1927. № 1. С. 260–262.
5 Форш О. Сумасшедший корабль. Л., 1931. С. 169.
6 См.: Вечерняя Москва. 29 марта 1926 г.
7 Там же. 3 апреля 1926 г. № 76.
8 Прожектор. 1926. № 12 (82). С. 23.
9 Комиссия по литературному наследству С.А. Есенина повторно создана
Секретариатом Союза писателей СССР в 1956 г.
10 Персональная пенсия Т.Ф. Есениной будет назначена только двадцать
лет спустя, в 1946 г. (См.: Персональная пенсия матери поэта С. Есенина //
Сталинское знамя. Рязань, 1946. 12 мая).
11 Правда. 29 декабря 1925 г.
12 Там же.
13 Там же. 19 января 1926 г.
14 Медведев П.Н. Пути и перепутья Сергея Есенина. Л., 1927. С. 75.
15 Красная газета, вечерний выпуск. 29 декабря 1925 г. № 314.
16 Крученых А. Черная тайна Есенина. М., 1926. С. 21.
17 Вечерняя Москва. 4 января 1926 г.
18 Памятка о Сергее Есенине. М., 1926. С. 30.
19 РГАЛИ. Ф. 190. Оп. 1. Ед. хр. 138. Л. 12.
20 РГАЛИ. Ф. 246. Оп. 1. Ед. хр. 63. Л. 1–2.
21 Герман Эммануил. Сережа // Красная газета, вечерний выпуск. 29 де.
кабря 1925 г. № 314.
22 Крученых А. Лики Есенина от херувима до хулигана. М., 1926. С. 11.
23 Крученых А. Хулиган Есенин. М., 1926. С. 11.
24 Крученых А. Лики Есенина от херувима до хулигана. С. 15.
25 Крученых А. Гибель Есенина. М., 1926. С. 5–6.
26 Крученых А. Есенин и Москва кабацкая. М., 1926. С. 5.
27 См.: Розенфельд Б. Сергей Есенин // Литературная энциклопедия.
М., 1930. Т. 4. С. 79–90. «Последствиями алкоголизма» объяснял конец поэта
Л. Авербах (Известия ВЦИК. – 31 декабря 1925 г.).
28 Передовая // На литературном посту. 1927. № 1. С. 1.
29 Там же. С. 3–8.
30 Там же. С. 8–18.
31 Там же. С. 18–25.
32 Там же. С. 31–33.
33 Там же. С. 33–35.
34 Там же. С. 36–45. Продолжение: Там же. № 2. С. 42. Окончание: Там же.
№ 3. С. 51–56.
35 Там же. № 1. С. 18.
36 Покровский Г. Есенин – есенинщина – религия. М., 1929. С. 62.
37 С.А. Есенин в воспоминаниях современников. М., 1986. Т. 2. С. 175.
38 Упадочное настроение среди молодежи. Есенинщина. Стенограмма. М.,
1927.
39 Литературная энциклопедия. М., 1930. Т. 4. С. 92.
40 Гаркуш И. Об упадочных настроениях, «есенинщине» и некоторых фак
тах самоубийства в вузах // Молодой большевик. 1926. № 11. С. 44.
41 См.: Угрожает ли нам эпидемия самоубийств? (По поводу самоубий
ства поэта Есенина) // Известия. – 22 января 1926 г. – № 18 (2649).
42 Цит. по: Гаркуш И. Об упадочных настроениях, «есенинщине» и неко
торых фактах самоубийства в вузах. – С. 44.
43 Там же.
44 Серафимович А. Есенин. Черновой набросок статьи. [1926]. РГАЛИ.
Ф. 457. Оп. 1. Ед. хр. 117. Л. 3–4.
45 Там же. Л. 4.
46 Там же. Л. 5.
47 Левидов Мих. Смерть учит // Вечерняя Москва. 4 января 1926 г.
48 Упадочное настроение среди молодежи. Есенинщина. Стенограмма.
49 Начата на страницах «Комсомольской правды» 15 июня 1926 г. пись
мом Цецилии Фельдман, озаглавленной известной фразой Луначарского
о поэзии Поля Верлена: «Мало ли есть вкусных ядов!».
50 Правда. 19 сентября 1926 г.
51 Бергман Г. Есенин – знамя упадочных настроений // Комсомольская
правда. 1926. 15 июня.
52 Первоначальный вариант: Жиц Ф. Есенин. Статья. Машинопись. [Б.д.] //
РГАЛИ. Ф. 190. Оп. 1. Ед. хр. 127. 8 л.
53 Отсыл к творчеству Николая Асеева.
54 Жиц Ф. Почему мы любим Есенина? // Красная новь. 1926. № 5. С. 216–
222.
55 Маяковский В.В. ПСС: В 13 т. Т. 12. С. 312.
56 Там же. С. 316.
57 Там же. С. 313.
58 П. Лавут в этой связи приводит слова Маяковского: «Я читаю строки,
лишенные логического смысла, неправильно цитирую Есенина, и ни один че
ловек не обратил внимания, и ни один ни слова не сказал об этом» (Маяков
ский В.В. Собр. соч.: В 13 т. Т. 12. С. 636). Отсюда вывод Маяковского: «Ко
лоссальное увлечение Сергеем Есениным объясняется тем, что не знают ни
что такое литература вообще, ни что такое есенинская, ни что такое Есенин»
(Там же. С. 313).
59 Там же. С. 319.
60 Там же. С. 390.
61 См.: Маяковский В. Сергею Есенину. Обложка и монтаж А. Родченко.
Тифлис, 1926. С. 16.
62 Цит. по: Литературное наследство. Т. 65. Новое о Маяковском. С. 40.
63 Цит. по: Лавут П. Маяковский едет по Союзу: Путевой дневник 1926–
1936. С. 209.
64 Встречи с прошлым. Вып 1. М., 1970. С. 185.
65 Новый Леф. 1927. № 3. С. 40.
66 В своих выступлениях Маяковский нередко использовал определения
печально знаменитых бухаринских «Злых заметок». Так, в докладе «Лицо ле
вой литературы» он перечислил «вредные» стороны есенинского творчества:
«пьяный угар, кликушество, распутиновщина под маской кудрявого Леля»
(Маяковский В.В. ПСС: В 13 т. Т. 12. С. 496).
67 Литературное наследство. Т. 65. Новое о Маяковском. С. 52–53. Под
робнее о полемике Маяковского и Полонского вокруг творчества Есенина см.:
Савченко Т.К. Сергей Есенин и его окружение. М., 1990. С. 198–199.
68 Маяковский В.В. ПСС: В 13 т. Т. 12. С. 496.
69 Там же. Т. 11. С. 191.
70 Там же. С. 202.
71 См.: Киршон В., Успенский А. Кореньковщина // Молодая гвардия. 1926.
№ 10.
72 Бухарин Н. Злые заметки // Октябрь. 1927. № 2. С.130–137.
73 См.: Экк Н.В., Шток И.В., Янушкевич Р.В. Против есенинщины. Сцена
рий кинопамфлета: В 2 частях. Авторизованная машинопись. 1927 // РГАЛИ.
Ф. 2794. Оп. 1. Ед. хр. 52. 8 л.
74 Правда. 19 сентября 1926 г.
75 Цит. по: Литературное наследство. Т. 70. Горький и советские писатели.
Неизданная переписка. С. 341.
76 Инбер В. Сергей Есенин // Новый зритель. 1926. № 2.
77 Степняк М. Сергей Есенин: Опыт реставрации стилистического и идео
логического обличья // Красное слово: Гос. издво Украины. Кн. 3. Март 1929.
С. 93–95.
78 Маяковский В.В. ПСС: В 13 т. Т. 7. С. 101.
79 Карабчиевский Юрий. Воскресение Маяковского. М., 1990.
80 Петросов Константин. Посмертное распятие поэта: Маяковский сегод
ня // Книжное обозрение. 1991. № 15. С. 6.