Пишу » 13:33:07, Вторник 19 Июнь 2007
Итак, для расшифровки в промежутке между 1920-м и 1940-м годом следует определить год, в котором Пасха праздновалась второго мая, а предшествующее ей полнолуние было не ранее 28 апреля. По этим данным мы и вычисляем первую зашифрованную дату -1926 год от Рождества Христова. В тот год Пасха отмечалась в воскресенье после второго полнолуния, после весеннего равноденствия. Это второе полнолуние было 28 апреля и совпало с днём появления Воланда в Москве. Знание даты действия позволит отыскать имя зашифрованного прототипа Мастера.
В композиции булгаковского романа имеется отчётливо прослеживаемое соответствие «древних» и «новых» глав, и не только сюжетное, но и временное: обе истории происходят в короткий период пасхальных праздников. Выбор именно этого времени жестоко диктуется евангельским преданием. Отсюда следует, что дату смерти исторического прототипа Мастера надо искать в годовом временном интервале с центром, приходящимися на пасхальные праздники 1926 года, то есть с конца октября 1925 года по конец октября 1926 года. Угадать исторический прообраз Мастера теперь уже не трудно. Это Сергей Есенин, погибший в ночь с 27 на 28 декабря 1925 года.
По предположению М.О.Чудаковой, образ Ивана Бездомного имел реальных прототипов из окружения Есенина – Ивана Приблудного и Ивана Старцева.
Иван Приблудный(псевдоним; настоящая фамилия и имя Овчаренко Яков Петрович; 1905-1937) – поэт, бывший беспризорник, в Гражданскую войну- боец дивизии Котовского. Есенин одно время покровительствовал Приблудному и считал его своим учеником. Известна надпись Есенина Приблудному на книге «О России и революции»: «Читай, дурак, - учись 1925. С.Есенин». Фамилия Бездомный придумана Булгаковым по ассоциации с псевдонимом поэта. Иван Приблудный, подобно Ивану Бездомному встречался с Мастером- Есениным накануне его смерти.
Старцев Иван Иванович(1896-1967) –литератор, член «Ассоциации вольнодумцев», компаньон Есенина по книжной лавке. В 1921 году некоторое время заведовал «Стойлом Пегаса». Есенин подарил Старцеву свою книгу «Преображение» с такой надписью: «Дорогому Старцеву. Да не старится душа пятками землю несущих. С.Есенин. М.1920». После смерти поэта Старцев написал воспоминания «Мои встречи с Есениным».
Как и Мастер, Есенин незадолго до гибели (с 26 ноября по 21 декабря) находился в клинике, где пытался спрятаться. Он пишет поэту Чагину: «Опять лёг, зачем -не знаю, но, вероятно, и никто не знает… Всё это нужно мне только для того, чтоб избавиться кой от каких скандалов».
Скандал быль связан с оскорблением Есениным одного должностного лица при возвращении с Кавказа. Чиновник подал на поэта в суд. Тогда сестра Екатерина посоветовала ему лечь в больницу и тем самым избежать суда.
Теперь становится понятно, почему в отличие от своих неопрятных приятелей, Коровьева и Бегемота, Азазелло - убийца Мастера – одет безукоризненно. «В крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове» Азазелло напоминает чёрного человека, из одноимённой поэмы Есенина. Правда чёрной человек булгаковского романа сменил цилиндр на котелок, сюртук на костюм, чтобы не выделяться в толпе москвичей 1920-х годов, но зато своей привычке выходить в мир людей из зеркала остался верен.
В своём письме Иванову-Разумнику в мае 1921 года Есенин, рассуждая о наиболее уважаемых им поэтах-современниках Блоке и Клюеве, писал: « я не люблю их, главным образом, как мастеров в нашем языке». Там же Есенин говорит про Маяковского: «У него ведь почти ни одной рифмы с русским лицом, это помесь негра с малоросской». Итак, Блок, Клюев, Маяковский, в противоположность ему, - не мастера.
Это стало известно Маяковскому. И в стихах на смерть поэта он ответил:
У народа у языкотворца
Умер звонкий забулдыга подмастерье.
Не мастер, а подмастерье. Булгаков не принимал такую оценку. Уж он-то знал, что равных Есенину в то время поэтов не было.
Самого Маяковского Булгаков вывел в образе поэта Рюхина. Кстати, Маяковскому, как Рюхину в романе, в мае 1926 было 32 года. Иван Бездомный насмехается над рюхинскими стихами, это булгаковская ирония по поводу стихи Маяковского «Два Мая», опубликованного 1 мая 1925 года в газете «Вечерняя Москва» (за год, до зашифрованных в романе событий). Смешной эпизод в романе, когда «отравленный взрывом неврастении» Рюхин обращается к памятнику Пушкина,- остроумная пародия на строки из стихотворения «Юбилейное»:
Сукин сын Дантес!
Великосветский шкода.
Мы б его спросили:
-А ваши кто родители?
Чем вы занимались
До 17-года-
Только этого Дантеса бы и видели.
Рюхин, назвавший Дантеса белогвардейцем, вполне мог бы подписаться под этими строками.
«Я чувствую себя хозяином в русской поэзии…»- писал Есенин в марте 1923 года. Крестьянское слово «хозяин» подчёркивает основательность такого утверждения – это не претензия на первенство, а радостно осознаваемое чувство близости с народом и с выдающимися русскими поэтами, такими же хозяевами. Сегодня признание поэта кажется естественным. Другое дело, смутное время в литературе середины 20-х годов, когда несправедливая критика и прямая клевета преследовали Есенина.
Неистовствали не только критики вроде Л.Сосновского, заявлявшего, что поэзия Есенина – это «лирика взбесившихся кобелей». Отступались прежние друзья. В сентябре 1924 года члены имажинистского объединения «Ассоциация Вольнодумцев» Р.Ивнев, А. Мариенгоф, М.Ройзман, В.Шершеневич и Н.Эрдман в коллективном послании, опубликованном в журнале «Новый зритель», подытожили многолетнюю дружбу со своим председателем следующим образом: «Есенин примыкал к нашей идеологии, поскольку она была ему удобна, и мы никогда в нём, вечно отказывавшемся от своего слова, не были уверены, как в соратнике…»
Лишь во сне, летаем мы
В те края, куда нам не добраться.
Лишь во сне, умеем мы
Петь ветрам и в небо подниматься.