Отрывки, наброски, экспромты, шуточные стихи Есенина

[Nika]

Такие стихи разбросаны по всему нашему форуму. Я решила, что их пора систематизировать и некоторые добавить!


***
Перо не быльница,
Но в нем есть звон.
Служи, чернильница,
Лесной канон.

О мати вечная,
Святой покров.
Любовь заречная -
Без слов.

6 октября 1915


***
Любовь Столица, Любовь Столица,
О ком я думал, о ком гадал.
Она как демон, она как львица, -
Но лик невинен и зорьно ал.

1915


***
Холодней, чем у сколотой проруби,
Поджидаешь ты томного дня.
Проклевали глаза твои - голуби
Непрощенным укором меня.

1916


***
Дорогой дружище Миша,
Ты как вихрь, а я как замять:
Сбереги под тихой крышей
Обо мне любовь и память.

15 марта 1916


НА ПАМЯТЬ МИШЕ МУРАШОВУ

Сегодня синели лужи
И легкий шептал ветерок.
Знай, никому не нужен
Неба зеленый песок.

Жили и были мы в яви,
Всюду, везде одни.
Ты, как весну по дубраве,
Пьешь свои белые дни.

Любишь ты, любишь, знаю,
Нежные души ласкать,
Но не допустит нас к раю
Наша земная печать.

Вечная даль перед нами,
Путь наш задумчив и прост.
Даст нам приют за холмами
Грязью покрытый погост.

15 марта 1916


***
Слушай, поганое сердце,
Сердце собачье мое.
Я на тебя, как на вора,
Спрятал в рукав лезвие.

Рано ли поздно всажу я
В ребра холодную сталь.
Нет, не могу я стремиться
В вечную сгнившую даль.

Путь поглупее болтают,
Что их загрызла мета;
Если и есть что на свете -
Это одна пустота.

3 июля 1916


***

Небо сметаной обмазано,
Месяц как сырный кусок.
Только не с пищею связано
Сердце, больной уголок.

Хочется есть, да не этого,
Что так шуршит на зубу.
Жду я веселого, светлого,
Как молодую судьбу.

Жгуче желания множат
Душу больную мою,
Но и на гроб мне положат
С квасом крутую кутью.

9 июля 1916


***

Мальвине Мироновне
С. Е с е н и н

В глазах пески зеленые
И облака.
По кружеву крапленому
Скользит рука.

То близкая, то дальняя,
И так всегда.
Судьба ее печальная —
Моя беда.

9 июля 1916


***

В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Березки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шел страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их к грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,
Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть...
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.

Все ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладет печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.

1916


***

Не пора ль перед новым Посемьем
Отплеснуться вам, слова, от Каялы.
Подымайтесь малиновым граем,
Сполыхните сухояловый омеж,
Скряньте настно белесые обжи,
Оборатуйте кодолом Карну.
Что шумит, что звенит за курганом,
Что от нудыша мутит осоку?
Распевает в лесу лунь-птица,
Причитает над тихим Доном.
Не заря оседлала вечер
Аксамитником алым, расшитым,
Не туман во степи белеет
Над сукроем холмов сохатых —
Оторочилось синее небо,
Оск‹л›обляет облако зубы.
К‹а›к сидит под ольхой дорога,
Натирает зеленые скулы,
Чешет пуп человеческим шагом...

‹1917›


***

При луне хороша одна,
При солнце зовет другая.
Не пойму я, с какого вина
Захмелела душа молодая?

‹До 1919›


***

КАК ДОЛЖНА РЕКОМЕНДОВАТЬСЯ МАРИНА

Скажу вам речь не плоскую,
В ней все слова важны:
Мариной Ивановскою
Вы звать меня должны.

Меня легко обрамите:
Я маленький портрет.
Сейчас учусь я грамоте,
И скоро мне шесть лет.

Глазенки мои карие
И щечки не плохи.
Ах, иногда в ударе я
Могу читать стихи.

Перо мое не славится,
Подчас пишу не в лад,
Но больше всего нравится
Мне кушать «шыколат».

19 января 1924


***

Милая Параскева,
Ведь Вы не Ева!
Всякие штуки бросьте,
Любите Костю.
Дружбой к Вам нежной осенен,
Остаюсь - Сергей Есенин.

P.S.
Пьем всякую штуку.
Жму Вашу руку.

<1924>

***

Эх, жизнь моя,
Улыбка девичья.
За Гольдшмита пьем
И за Галькевича.

Будет пуст стакан,
Как и жизнь пуста.
Прижимай, Муран,
Свой бокал к устам.

5 октября 1924
Баку


***

"ЗАРЯ ВОСТОКА"

Так грустно на земле,
Как будто бы в квартире,
В которой год не мыли, не мели.
Какую-то хреновину в сем мире
Большевики нарочно завели.

Из книг мелькает лермонтовский парус,
А в голове паршивый сэр Керзон.
«Мне скучно, бес!»
«Что делать, Фауст?»
Таков предел вам, значит, положен.

Ирония! Вези меня! Вези!
Рязанским мужиком прищуривая око,
Куда ни заверни — все сходятся стези
В редакции «Зари Востока».

Приятно видеть вас, товарищ Лившиц,
Как в озеро, смотреть вам в добрые глаза,
Но, в гранки мокрые вцепившись,
Засекретарился у вас Кара-Мурза.

И Ахобадзе...! Други, будьте глухи,
Не приходите в трепет, ни в восторг,—
Финансовый маэстро Лопатухин
Пускается со мной за строчки в торг.

Подохнуть можно от незримой скуки.
В бумажном озере навек бы утонуть!
Мне вместо Карпов видятся все щуки,
Зубами рыбьими тревожа мозг и грудь.

Поэт! Поэт!
Нужны нам деньги. Да!
То туфли лопнули, то истрепалась шляпа,
Хотя б за книжку тысчу дал Вирап,
Но разве тысячу сдерешь с Вирапа.

Вержбицкий Коля!
Тоже друг хороший,—
Отдашь стихи, а он их в самый зад,
Под объявления, где тресты да галоши,
Как будто я галошам друг и брат.

Не обольщаюсь звоном сих регалий,
Не отдаюсь ни славе, ни тщете,
В душе застрял обиженный Бен-Гали
С неизлечимой дыркой в животе.

Дождусь ли дня и радостного срока,
Поправятся ль мои печальные дела?
Ты восхитительна, «Заря Востока»,
Но «Западной» ты лучше бы была.

Октябрь 1924
Тифлис



***

Тетя Мотя
В розовом капоте,
Дядя Вадя
В праздничном наряде,
Кузина Зина
В плаще резиновом,
Папа
В пижаме,
На маме
Шляпа,
На сынишке Мишке
Новые штанишки —
Делают прогулку
По нашему переулку...
И вдруг явление
Всем на удивление:
Раскрасневшись от жары,
Молодые маляры —
Тит и Вася —
Дом красят.
Разделывают стены
Под розовый оттенок...
Кричит Мишка:
— Ишь, как!
Вот это ловко —
Вместо кисточки спринцовка! —
А папа Мише:
— Удивляйся потише!
Разве трудно догадаться,
Что это — механизация?
Скоро научатся даже
Наспринцовывать портреты и пейзажи!

‹1924›


***

Дорогая моя Шагане,
Вы приятны и милы мне.

4 января 1925
Батум


***

Никогда я не забуду ночи,
Ваш прищур, цилиндр мой и диван.
И как в вас телячьи пучил очи
Всем знакомый Ванька и Иван.

Никогда над жизнью не грустите,
У нее корявых много лап,
И меня, пожалуйста, простите
За ночной приблудный пьяный храп.

19 марта 1925


***

Пускай я порою от спирта вымок,
Пусть сердце слабеет, тускнеют очи,
Но, Гурвич! взглянувши на этот снимок,
Ты вспомни меня и «Бакинский рабочий».

Не знаю, мой праздник иль худший день их,
Мы часто друг друга по-сучьи лаем,
Но если бы Фришберг давал всем денег,
Тогда бы газета была нам раем.

25 апреля 1925
Баку


***

Самые лучшие минуты
Были у милой Анюты.
Ее взоры, как синие дверцы,
В них любовь моя, в них сердце.

12 июня 1925

***

Сердце вином не вымочу.
Милому Евдокимочу,
Пока я тих,
Эта книга и стих.

12 июня 1925


***

I

Ты ведь видишь, что ночь хорошая,
Нет ни холода, ни тепла.
Так зачем же под лунной порошею
В эту ночь ты совсем не спала?

Не спала почему? Скажи мне,
Я все [вынесу], все перенесу [переживу].
И хоть месяцем желтым выжну
Непосеянную полосу.

Весне зима есть,
Да, зима!
Ты ее ведь видела, любимая, сама.
Береза, как в метель с зеленым рукавом,
Хотя печалится, но не по мне живом.

Скажи же, милая, когда она печалится?
Кругом весна, и жизнь моя кончается.
Но к гробу уходя и смерть приняв постель
древесную метель.

Вот потому всегда, когда мой глаз остер,
Мне душу греет так рябиновый костер,
Но все пройдет навек, как этот жар в груди,
Береза милая, постой, не уходи.

II

Сани. Сани. Конский бег.
Поле. Петухи да ветер.
Полюбил я русский снег
Тем, что чист и светел.

Сам я русский и далек,
Никогда не скрою:
Та звезда, что дал мне рок,
Пропадет со мною.

*

Ночь проходит. Свет потух.
За окном поет петух.
И зачем в такую рань
Он поет — дурак и дрянь?

Но коль есть в том смысл и знак,
Я такой, как он, дурак.

*

Небо хмурое. Небо сурится.
К голосам я привычен и глух.
Лишь тебя только, доброй курицы,
Я желаю, далекий петух.

Нам ведь нечего делать и надо ли?
Сдохну я, только ты не ложись.
У моей, я хотел бы, падали
Процветала куриная жизнь.

III

Ты ведь видишь, что небо серое
Так и виснет и липнет к очам.
Ты прости, что я в Бога не верую —
Я молюсь ему по ночам.

Так мне нужно. И нужно молиться.
И, желая чужого тепла,
Чтоб душа, как бескрылая птица,
От земли улететь не могла.

‹Октябрь 1925›

[perpetum]

гениально, на мой взгляд... Мне очень нравятся подобные вещи. Во-первых, потому что они практически всегда бывают сиюминутным экспромтом и от этого становятся еще искрометнее. Во вторых, шутить - тоже искусство.

[Света]

вот еще

***
Не ищи меня ты в Боге,
Не зови любить и жить…
Я пойду по той дороге
Буйну голову сложить.

<1915>


***
Не стихов златая пена
И не Стенькина молва, -
Поняковская Елена
Тонко вяжет кружева.
Лес в них запутался,
Я – закутался.

<1918>

***
Калитка моя
Бревенчатая.
Девки, бабы
Поют о весне.

Прыгает грач
Над пашнею.
Проклинайте вы все
Долю вчерашнюю.

Довольно гнуть спины.
Я встретился с ней
У овина.

Говорил ей словами
О своей судьбе.
Умирающая деревня,
Вечная память тебе.

<1924>


***
Так всегда, как в пьяную пирушку,
Когда свершается всех дней круговорот,
Любой из нас, приподнимая кружку,
В нее слезу нечаянно прольет.

Мы все устали. Да устали очень.
И потому наш голос за тобой
За васильковые смеющиеся очи
Над недовольною и глупою судьбой.

<1925>


***
Не жалею вязи дней прошедших,
Что прошло, то больше не придет.
И луна, как солнце сумасшедших,
Тихо ляжет в голубую водь...

‹1925›

[Света]

Мине

От берегов, где просинь
Душистей, чем вода,
Я двадцать третью осень
Пришел встречать сюда.

Я вижу сонмы ликов
И смех за их вином,
Но журавлиных криков
Не слышу за окном.

О радостная Мина,
Я так же, как и ты,
Влюблен в мои долины,
Как в детские мечты.

Но тяжелее чарку
Я подношу к губам,
Как нищий злато в сумку
С слезою пополам.

<1917>

[Мила]

В ожидании зимы.

Под осенними осинками
Зайка зайке говорит:
- Посмотри, как паутинками
Наш осинничек обвит.
Замелькали нити белые,
Закраснел в дубраве лист;
Сквозь деревья помертвелые
Чей-то слышен вой и свист.
То зима идет сердитая-
Горе бедному зверью!
Поспешим к её прибытию
Шубку выбелить свою.-
Под осениими осинками
Обнялись друзья, молчат...
Повернулись к солнцу спинками-
Шубки серые блестят.

<1913-1914?>



Пастух.

Я сгоню на луг росистый
Шуструю скотину...
Там у речки, речки быстрой,
Срежу камышину...
Продырявлю камышину,
Сделаю свирель я
И рассыплюсь соловьиной
Переливной трелью.

<1913-1914?>


Ноябрь.

На белом снеге оттиск лапок
Медлительных гусиных стад,
И звонче голос нежных маток
И смех косматых жеребят.

За сетью снежной паутины
Зимующий темнеет стог.
И, как старухи, горбят спины
Деревья вдоль больших дорог.

<1916?>


В эту ночь.

В эту ночь тревожно-голубую,
Распустились ольхи и березы,
И прозрачный воздух на поляны
Уронил серебряные слёзы.

На рассвете зорька золотая
Загорелась ярким перламутром
И шепнула сонной деревушке:
"С добрым утром!"


<1913>

[Mick]

предлагаю сюда же добавить загадки.

За хлеб, за овес, за картошку
Мужик залучил граммофон, —
Слюнявя козлиную ножку,
Танго себе слушает он.
Сжимая от прибыли руки,
Ругаясь на всякий налог,
Он мыслит до дури о штуке,
Катающейся между ног.

что це такое?

[Mick]

Солнце, как кошка, С небесной вербы Лапкою золотою Трогает мои волоса.

что це такое?

вот еще

Он (светлый гост)>, в ладью златую свесясь, Уплывет в свои сады

[Mick]

а вот загадка от Клюева
У меня в суставе - утка,
А в утке - песня-яицо

[Margo]

а вот загадка от Клюева
У меня в суставе - утка,
А в утке - песня-яицо

О боже, везде эта утка!

Он мыслит до дури о штуке,
Катающейся между ног.

Это же из Анны Снегиной, если не ошибаюсь! Это не очень подходит для этой темы. т.к не является наброском или малоизвестным произведением Есенина...
А что там за штука между ног - ведь сразу понятно! Это то, что у Эрлиха...

[Старуш-ка]

Эрлих был заядлым велосипедистом?.. Никогда не слыхала.. Теперь буду знать...

[Taurus]

Эрлих был заядлым велосипедистом?.. Никогда не слыхала.. Теперь буду знать...

+100))))) Еще и в соревнованиях участвовал, поди....

А утка у Клюева часто встречается. И вообще этот образ мне сразу сказки русские напоминает. Про смерть в яйце, яйцо в ларце. ларец.... Хотя наверно это все связано с какими-то религиозными вещами.

[Mick]

Эрлих был заядлым велосипедистом?.. Никогда не слыхала.. Теперь буду знать...

+100))))) Еще и в соревнованиях участвовал, поди....

еще как участвовал. то были соревнования на износ. и Эрлих всегда приходил первым

[Nika]

Думаю, кое-что из ранних редакций сюда тоже подойдет.

"ВЫТКАЛСЯ НА ОЗЕРЕ АЛЫЙ СВЕТ ЗАРИ..."

Две заключительные строфы:
Не отнимут знахари, не возьмет ведун -
Над твоими грезами я ведь сам колдун.

Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
(Журн. "Мнечный путь", М., 1915, №3, "Ежемесячный журнал", П., 1915, №8; "Радуница", 1916)


"СЫПЛЕТ ЧЕРЕМУХА СНЕГОМ..."

Третья строфа:
Радугой тайные вести
Светятся в душу мою.
Песню о гостье чудесной
Я на пригорке пою.
(Беголой автограф - ИМЛИ; "Радуница", 1921)


"МЫ ТЕПЕРЬ УХОДИМ ПОНЕМНОГУ..."

После третьей строфы зачеркнуто:
Ел ли пищу я иль пил из кружки
Чай китайский, я вдыхал ту мощь,
Что давала думать на подушке,
Когда в стекла барабанил дождь.

После седьмой строфы:
Оттого к земле моей с тоскою
Тысчу раз готов я припадать,
Что из лона вечного покоя
Никогда ее не увидать.

Шестая строфа (в черновике шла как заключительная, после вышеприведенной) :
I
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не шуршат там желтые пески,
Оттого пред сонмом уходящих
Я не в силах скрыть моей тоски
II
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит равнинная ковыль,
Оттого пред сонмом уходящих
III
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит ни греча, ни
Оттого пред сонмом уходящих
IV
Знаю я, что не зветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь.
(Черновой автограф - ЦГАЛИ)


Надо ли дальше?..

[Nika]

Весенней девочке Леле

Еще девочка ты, дочь степей,
Незнакомая с жизненным ядом,
Потому-то и хочется мне
Твоего недозрелого взгляда.
Ты не смотришь, не нравлюсь, ну что ж...
Я отцветший, я ворон осенний,
Но тому, в ком ты вызовешь дрожь,
Позавидую в позднем волненье.
С. Есенин

[Света]

* * *

Будь Юрием, москвич.
Живи, в лесу аукай,
И ты увидишь сон свой наяву.
Давным-давно твой тезка
Юрий Долгорукий
Тебе в подарок основал Москву.

‹1914—1915›


* * *

Я вплетаю в свой стих год от году
Азиатского вязева нить.
О скажи мне, в какую погоду
Я бы мог о Москве позабыть?

Чтоб с тоскою своей неослабной
Не ходить в захудалый кабак,
Пить мадеру с девицей похабной
И любить ее черт знает как.

И не петь ей про синие нивы,
Про семью и про старый мой дом...
Если выпил сегодня я пива,
Значит, завтра напьюсь коньяком!

‹1922—1923›

* * *

Месяц рожу полощет в луже,
С неба светит лиловый сатин.
Я стою никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.

А хорошего в жизни мало,
Боль не тонет в проклятом вине,
Даже та, что любил, перестала
Улыбаться при встрече мне.

А за что? А за то, что пью я,
Разве можно за это ругать,
Коль на этой на пьяной планете
Родила меня бедная мать.

Я стою никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.
Месяц рожу полощет в луже,
С неба светит лиловый сатин.

‹1923—1924›