Статьи

[perpetum]

Вот с экспертов комиссии я бы спросила...

Вот как раз этих лучше без подготовки серьезной не трогать... Только форы им дадим, и квакнем зазря...

[Минчанка]

Вот с экспертов комиссии я бы спросила...

Вот как раз этих лучше без подготовки серьезной не трогать... Только форы им дадим, и квакнем зазря...

Да они, по-моему, и сотой части того не знают, что здесь мы знаем... Если уж они даже трубы в номере не посчитали...

Даешь Лекманова на форум! Я - за!

[Margo]

Случайно наткнулась.
Из повести Айдара Сахибзадинова:

- Знаешь, - продолжал я, - я думаю, что инородец или человек, выросший в нерусской среде, неумело подходит к русской стилистике и этим невольно экспериментирует. Язык его неправильный, и потому смелый. Вот Гоголь, вырос на Украине, а как плетет! А Рустем Кутуй. Какие стихи о кочевниках, узких глазах в свете костров, - чудо! Не стиль, а заморские кружева. Не хуже, чем у Блока. Тут есть еще один момент. Казалось бы, у аборигена все козыри и он видит себя как бы в зеркале, потому что он сам прямое отражение языка. Но в зеркале он может видеть себя только анфас. Ему все понятно в своем языке, а вот для пришельца этот язык - как чужая жена, загадочен, неизведан. Но вот в отношении национальной глубины, тут сложнее. Тут поет кровь! Тут инородец по духу уступит. Пусть абориген перед зеркалом не видит себя и не слышит. Пусть он слеп и глух. Но он слеп и глух по особенному. Он слеп, как Гомер, и глух, как глухарь, который самозабвенно предается любовной песне на току и не слышит приближение смерти! Таков Есенин!..

[Данита]

Не знаю - была ли эта ст ...

ЕСЕНИНА НЕ УБИВАЛИ
Лучший эксперт страны по удушениям опроверг версию об убийстве Есенина

28 декабря 1925 года умер Сергей Есенин. Спустя восемьдесят лет его племянница Светлана Петровна Есенина и актер Сергей Безруков, сыгравший в телесериале «Есенин» роль поэта, написали письмо Владимиру Путину с просьбой возобновить дело о его гибели, с целью получить согласие на эксгумацию останков Есенина. Лучшие судмедэксперты страны только развели руками, назвав эту идею не чем иным, как глумлением над останками поэта.
Если Безрукову все же удастся добиться возобновления расследования по факту гибели Есенина, и будет принято решение об эксгумации его тела на Ваганьковском кладбище, скорее всего, проводить повторную судмедэкспертизу придется Евгению Степановичу Мишину, профессору, доктору медицинских наук, заведующему кафедрой судебной медицины медицинской академии имени И.И. Мечникова. Он считается лучшим экспертом в нашей стране по повешениям и удушениям, и расследование ни одного запутанного дела не обходится без его участия.

- Евгений Степанович, эксгумация останков Есенина поможет установить точную причину его гибели?

- Люди, которые настаивают на эксгумации его останков, думают найти в могиле череп с дыркой, или остатки кожи, на которых видно несколько борозд от удушения. Но в могиле давно кроме останков костей ничего нет, - говорит профессор Мишин. – К счастью, прежде чем вынести постановление об эксгумации, следователь непременно посоветуется с экспертом, - стоит откапывать или нет.

- Почему вы исключаете возможность сохранения останков поэта в удовлетворительном состоянии?

– Ваганьковское кладбище расположено на возвышенности, в сухом месте. Вот если бы Есенина хоронили в низине, в заболоченном месте, труп поэта мог бы «законсервироваться», и по результатам его исследования можно было бы дать заключение по некоторым вопросам.

- Выходит, убили Есенина или нет, навсегда останется тайной?

- Почему тайной? Причиной смерти Есенина было самоубийство через повешение.

- Многие говорят об убийстве.

- Это полный бред! Когда в конце восьмидесятых годов появились первые статьи, утверждающие, что Есенин был убит ГПУ, я разобрал все три версии убийства поэта, которые обсуждались в печати: смерть от «перелома» черепа, полученного в результате удара рукояткой револьвера или утюга; смерть от удушения подушкой или рукавом и смерть от огнестрельного ранения в голову. Многие даже на посмертных фотографиях умудрились увидеть пробоину от пули и двадцать грамм мозгового вещества на его лице.

- А вы?

- Версий может быть хоть двадцать, но правда – одна. В начале девяностых годов было выполнено несколько судебно-медицинских экспертиз экспертами высокой квалификации и доказано, что имело место самоубийство, поэтому дознание было прекращено.

- Может быть, медики не захотели афишировать ошибку своего коллеги, эксперта Гиляревского, вскрывавшего Есенина?

- Судите сами: за последние две недели я участвовал в производстве трех повторных комиссионных экспертиз, и в двух из них нами была изменена причина смерти. Так зачем нам покрывать своих, якобы, некомпетентных коллег в случае с Есениным!? Я абсолютно согласен с заключением судебного медика Гиляревского, который проводил исследование трупа поэта в Обуховской больнице, и причиной смерти назвал асфиксию – смерть в результате сдавления шеи петлей при повешении.

- Почему вы так уверены в заключении Геляревского?

- Я сделал то же заключение, исходя из изучения фотографий мертвого поэта, посмертной маски и акта исследования трупа. По борозде на шее поэта, мне удалось реконструировать повешение Есенина. У поэта с большей силой производилось сдавление передней справа и правой боковой областей шеи. То есть натяжение петли шло спереди назад и справа налево и вверх. А теперь реконструируем. При таком натяжении петли, голова отклоняется в противоположную сторону, то есть к паровой трубе отопления гостиницы «Англетер», от которой в переносье трупа образовалась «вмятина», которую многие приняли за проломленный череп. При таком положении головы эта «вмятина» приобретает вертикальное направление.

- А почему «вмятина» не может быть следом от удара?

- Если был бы нанесен прижизненный удар утюгом или рукояткой револьвера, то могли бы образоваться кровоподтек или рана с переломом. Вследствие этого возникли бы отек и припухлость, а не вдавление, как на фото.

- Считается, что накануне смерти поэта сильно ударили в живот.

- Это заключение было сделано некомпетентными людьми в результате чтения акта Гиляревского. В нем сказано, что петли кишечника поэта были красноватого цвета. На это могу ответить только одно – почитайте судебную медицину – если труп долгое время находится в вертикальном положении, вся кровь спускается в ниже лежащие части тела и органы. В том числе и в кишечник. Отсюда его красноватый цвет.

- Гиляревский в легких поэта нашел еще кровоподтеки. Разве это не лучшее доказательство тому, что перед смертью Есенина били!?

- Гиляревский действительно зафиксировал точечные кровоподтеки не только на легочной оболочке, но и на наружной оболочке сердца. Это одни из признаков смерти от удушения, которые в современной медицине называют не кровоподтеками, а точечными кровоизлияниями. Проще говоря, в момент смерти у поэта повысилось давление, развилась одышка, вот сосуды и не выдержали.

- Одним из доказательств насильственной смерти поэта считают отсутствие характерного для повешенных синюшного цвета лица и высунутого языка.

- Этими «доказательствами» апеллировал следователь Эдуард Хлысталов, которого вывел на страницах своего романа Виталий Безруков. Мне непонятно, как Хлысталов, заслуженный работник юстиции, ведя самостоятельное расследование причин гибели поэта, мог не проконсультироваться с судмедэкспертами! Любой эксперт сказал бы, что если труп долго находится в петле, кровь успевает спуститься вниз и образуется бледность. Что касается языка, то он выступает не во всех случаях, чаще при нахождении петли в верхней части шеи и натяжении ее спереди назад. В есенинском случае, когда было боковое положение петли, язык не высовывается никогда.

- Есенин умирал долго?

- До восьми минут, в течение которых его можно было спасти. Обычно, смерть наступает в течение 5-6 минут, но в случае присутствия алкогольного опьянения, может на пару минут позже. Как следует из акта Гиляревского, от содержимого желудка Есенина пахло вином.

- Можно точно установить, сколько времени поэт провел в петле, прежде чем его нашли?

- К сожалению – нет. В то время было принято определять время смерти лишь по трупным пятнам, а этого недостаточно. В современных условиях можно было бы определить время наступления смерти и по желудочному содержимому. Доподлинно известно, что накануне гибели Есенин ел утку, к сожалению, не ясно какую именно – жареную или тушеную. Если бы это уточнение присутствовало, время смерти можно было бы определить точно после последнего приема пищи.

- Еще одно доказательство в пользу убийства – поднятая вверх рука поэта, словно поэт пытался защититься от кого-то.

- С этим все просто – рука зафиксировалась в таком положении в момент трупного окоченения. Поэт висел, прижавшись лицом к трубе и взявшись за нее рукой. Из практики, мы нередко находим повешенных с поднятой к петле рукой.

- Говорят, на руке Есенина были глубокие порезы, словно накануне смерти его пытали.

- Раны действительно присутствовали, но они были поверхностными. Скорее всего, поэт их сделал, чтобы написать прощальный стих. На нижней трети левого предплечья имелась одна рана, идущая горизонтально и три раны в вертикальном направлении. Эти раны длиной около трех сантиметров не проникают в толщу кожи.

- Если судмедэксперты безошибочно доказывают, что было самоубийство, почему каждый год появляются все новые и новые статьи, утверждающее обратное?

- Потому что оценки делают литераторы и режиссеры, которые не разбираются в судебной медицине. Они не понимают, что любить поэта, чтить его память и говорить о том, что его убили – вовсе не одно и то же.

Татьяна РОМАШЕНКОВА

[Данита]

Б.А. Голендер
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН В САМАРКАНДЕ

Подробности путешествия великого русского поэта в Туркестан в 1921 году широкому читателю до сих пор известны очень мало. Долгие годы всё базировалось на кратких воспоминаниях Валентина Вольпина, которые были впервые опубликованы в марте 1926 года. Валентин Иванович писал: «Приехал Есенин в Туркестан со своим другом Колобовым, ответственным работником НКПС, в его вагоне, в котором они и жили во всё время пребывания в Ташкенте и в котором затем уехали дальше - в Самарканд, Бухару и Полторацк (бывш. Асхабад)».
Если принять во внимание только это свидетельство, то кажется, на первый взгляд, что С. Есенин вместе с Г.Р. Колобовым побывал в Самарканде, Бухаре и Ашхабаде и лишь потом возвратился в Ташкент попрощаться с друзьями, чтобы навсегда покинуть полюбившийся ему Туркестан.
Анатолий Мариенгоф в главе 39 «Романа без вранья» (1927) вообще рассказывает о поездке С. Есенина только в Бухару. Впрочем, роман А.Б. Мариенгофа - произведение скорее художественное, чем строго биографическое, в нём много, мягко говоря, несоответствий. Так, например, Анатолий Борисович красочно повествует о третьем участнике поездки в Туркестан, секретаре Г.Р. Колобова по имени Лёва, хотя в действительности этого человека звали Дмитрий Васильевич.
Но и в серьёзных работах, хотя бы в наиболее полной росписи (интернарии) мест пребывания Сергея Есенина (в книге «Есенин и современность», М., 1975, с. 287-343) известный есениновед В.В. Базанов указывает под 1921 годом:
Май, после 25 - приехал в Самарканд.
Май, конец (?) - приехал (?) в Бухару.
Тут же отмечено, что взятому на веру есениноведом В.Г. Белоусовым («Сергей Есенин. Литературная хроника». Часть 2, М., 1970) известию о посещении С.Есенина города Полторацк (то есть Ашхабада) верить нельзя.
Так как же всё-таки проходила поездка С.Есенина в Туркестан?
П.И. Тартаковский в своем исследовании «Свет вечерний шафранного края…» (Ташкент, 1981) установил дату отъезда С. Есенина из Ташкента на юг. Вагон Г. Колобова был прицеплен к поезду, который уходил из столицы Туркестана в воскресенье вечером 29 мая 1921 года. П.И. Тартаковский подробно пишет о том, что Г.Р. Колобов будто бы отговаривал С. Есенина от поездки «вглубь Азии» - из-за возможных опасностей в пути (ведь в Туркестане ещё продолжалась гражданская война). Но писатель Иван Рукавишников, с которым С. Есенин встретился в Ташкенте и который возвращался в центр из творческой поездки в Самарканд, наоборот, своими восторженными рассказами подогрел желание С. Есенина посетить глубинку Туркестана. Между прочим, П.И. Тартаковскому даже удалось разыскать свидетельство выступлений И. Рукавишникова в самаркандском электротеатре «Гранд Вио» 12 мая 1921 года - краткий фельетон в местной газете «Пролетарий» от 15 мая 1921 года. Опираясь на устные воспоминания ташкентской знакомой С.Есенина Елены Гавриловны Михайловой (Макеевой), П.И. Тартаковский считает, что С. Есенин и Е. Михайлова 1 июня 1921 года посетили спектакль самаркандского «Теревсата» (Театр Революционной Сатиры). Этот творческий коллектив был только что организован в Самарканде и действительно давал в это день свой единственный спектакль.
В фондах Музея Сергея Есенина в Ташкенте (КП № 766) хранится магнитофонная запись неопубликованных воспоминаний Елены Гавриловны Михайловой (Макеевой) (1897 – 1972), сделанная ею в 1965 году. В заключительной части воспоминаний мемуаристка рассказывает:
«Потом вечерами несколько раз в доме у нас был Есенин, и по приглашению персидского консула Ахмедова мы поехали с ним в Самарканд.
Там нас встретили очень приветливо, устроили большой званный обед со всеми главными «шишками» (смеется), а после этого с торжествующей улыбкой Ахмедов говорит:
- В четыре часа придет машина, я добился разрешения прокатить Вас с месье, прокатить километров тридцать.
Хорошо. Прибыла машина, мы сели и поехали…
Мы остановились прямо в консульском помещении, а затем на другой день Ахмедов пригласил нас к себе, в свою резиденцию.
Помню, так много было там всяких встреч, так много всякого блеска, что Есенин был в полном восторге, он был в восторге от Узбекистана. Ему очень понравилось. Да-да! Он страшно хотел, встретив любую женщину, приподнять паранджу, взглянуть, - а какая она ? А там паранджи были совсем глухие, какие-то покрывала-чадры. Но он как-то разглядел… Там одна Мариам-ханум ему страшно понравилась. Он ей посвятил стихи. Где они у меня затерялись – не помню! Они не опубликованы, нет…
Как-то вечером на него напал припадок откровенности, когда мы собирались отдыхать, сидели на веранде. И он рассказал о своей первой жене, которая уехала в Афганистан и там умерла от чумы, от холеры, не знаю, от чего умерла – журналистка.
Ну, говорил о Москве, приглашал туда, говорил о своих приятелях, которых я знала по литературе и которые мне страшно не нравились. Я ему говорю:
- Нет, Вы меня таким товаром не угощайте, это мне не по вкусу!
- А знаете, Елена Гавриловна, и все-таки мы будем с Вами большими друзьями, несмотря вот на такое разногласие во взглядах.
Я говорю:
- Ну, сориться нам незачем, как будто!.
По «Персии» мы с ним много разгуливали в сопровождении дюжего драгомана (переводчика – Б.Г.), который нас предупреждал, чтобы мы куда-нибудь в грязную историю не попали. А в такую историю попала я…
Мы проходили мимо одной площади. Там сидели нищие-прокаженные, с какими-то темными болячками и язвами. Есенин посмотрел и говорит:
- Уф-ф! Даже смотреть невозможно!
- А я… У меня была одна мысль, может им чем-нибудь помочь. Такие крошечные медяки у них в чашках деревянных лежали! Есенин не выдержал, засунул в карман руку, достал пригоршню каких-то медяков и бросил в первую попавшуюся ему чашку.
Боже, что тут началось! От всех мест – из дальних и ближних – бросились все наперебой к нам, сбивая друг друга с ног, чуть не смяли нас. Если бы не этот драгоман, то из меня бы лепешку сделали. Драгоман схватил меня под мышки, поднял выше головы и кричит Есенину:
- Вперед, вперед, вперед!
Есенин пробивал нам дорогу (смеётся), а драгоман – за ним. Потом драгоман его обогнал. Есенин сзади шел, а он меня как щит нес на руках. Поставил на подоконник какого-то высокого здания, отдышался и говорит:
- В Персии подавать милостыню нельзя большую, можно маленькую, одну копеечку какую-нибудь!
- Почему?
- Да потому, что у вас получится такая же история, что вас могут растерзать в клочки, не желая вам причинять ничего плохого!
На другой день консул нам доставил удовольствие - верховую езду. Повезли кататься.
Я сроду не садилась на лошадь. Есенин привык только в деревне, как он сам говорил, когда в ночное выходил. Вот мы и были плохие наездники, но поехали.
Обошлось без происшествий. Ехала я амазонкой, с соответствующим костюмом: английский жилет и юбка длинная. Духа не могла перевести…
Да-да, конечно, у меня денег не было. Исключено. Потом нас отправили обратно. У нас короткий срок был пребывания. Нас отправили - в вагон.
Сюда нам, значит, бесконечные букеты цветов в машину навалили. А когда мы перед поездом останавливались в Самарканде у Ахмедова, то из дома Ахмедова принесли в горшках массу цветов и букетов. На вокзале публика спрашивала:
- А кто это?
- Певица!
- Ну хоть бы спела, хоть бы спела!
У меня глаза на лоб.
-Ну возьмите хоть одну ноту!
Никогда я в жизни не пела и не могу петь. Отделалась милыми улыбками, поклонами, и мы отбыли обратно в Ташкент».
Конечно, в приведенном рассказе Е.Г. Михайловой не всё гладко. Это касается, к примеру, пассажа о первой жене Сергея Есенина, будто бы умершей в Афганистане. Скорее всего, поэт сочинил это, чтобы произвести романтическое впечатление на красивую и молодую свою спутницу. Да и красочный эпизод с назойливыми прокаженными вызывает сомнения - хотя бы потому, что в описываемое время в денежном обращении страны не должно было быть никаких медяков. Но, в целом, ясно, что Сергей Есенин в сопровождении Елены Михайловны по приглашению некого персидского консула Ахмедова три дня гостил в Самарканде, жил в помещении иранского консульства и в загородной резиденции консула, публично не выступал, а осмотрев в сопровождении своей ташкентской знакомой всемирно известные памятники средневековой столицы Тимуридов, вернулся по железной дороге в Ташкент.
Где же в это время был его друг Г.Р. Колобов?
Поезд № 4 Среднеазиатской железной дороги, отправившийся с прицепным колобовским вагоном 29 мая 1921 года из Ташкента, в соответствии с расписанием прибывал в Самарканд 30 мая в 10 часов утра, затем шел дальше - через бухарскую станцию Каган, через чарджуйский мост на Амударье, через Каракумы и оказывался в середине дня 31 мая в Полторацке (то есть в Ашхабаде). После поезд уходил на Красноводск и возвращался назад, уже называясь поездом № 3. Этот состав по пути в Ташкент проезжал станцию Самарканд утром 2 июня 1921 года.
Понятно, что Г.Р. Колобов обязательно должен был посетить Полторацк (Ашхабад). Ведь он являлся ответственным работником Наркомата путей сообщения, и в служебной командировке, естественно, ему необходимо было оформлять какие-то документы в управлении Среднеазиатской железной дороги. А управление, между прочим, находилось в то время именно в Полторацке (Ашхабаде).
Но тогда процитированное выше свидетельство В.И. Вольпина полностью соответствует действительности. Г.Р. Колобов проследовал в собственном вагоне по всему маршруту № 4 «Ташкент-Красноводск». Только Сергея Есенина с ним не было. Поэт вместе с Е.Г. Михайловой сошел на станции Самарканд утром 30 мая 1921 года и оставался в знаменитом древнем городе до 2 июня. Этого времени ему вполне хватило, чтобы проникнуться любовью к неподражаемой жемчужине Центральной Азии, о которой он потом шутливо напишет в письме из-за границы:
В Самарканд – да поед-у я,
Т-ам живёт – да любовь моя!
То, что С. Есенина и Е. Михайлову пригласил в Самарканд именно иранский дипломат, не должно нас особенно удивлять. Отец Е. Михайловой Гаврила Михайлович, в ташкентском доме которого неоднократно бывал С.Есенин, хорошо знал персидских чиновников. Он одно время даже работал торгпредом в иранском городе Мешхеде.
Таким образом, совокупность приведенных фактов свидетельствует, что в своей поездке по Туркестану Сергей Есенин посетил два города - Ташкент и Самарканд, причем в Самарканде он был гостем иранского консула с 29 мая по 2 июня 1921 года.

[perpetum]

Отрывок из интервью с женой Леонида Ярмольника - Оксаной. Именно она была последней подругой ВЫсоцкого, как вы наверное знаете...

– Оксана, Сейчас появилось новое поветрие – так называемые умные дома. Вам хотелось бы иметь такой?

– Нет. Я не хочу ставить свою жизнь в зависимость от заданной программы и не понимаю, для чего это нужно. В техническом отношении я совершенно непродвинутый человек. Например, эскизы делаю от руки, а не на компьютере, не люблю пользоваться Интернетом, мне гораздо приятнее взять в руки том энциклопедии и почитать. У нас дома папа работал на старинной немецкой пишущей машинке – я любила эту машинку как произведение искусства. Одни наши приятели сделали в своем доме климат-контроль, свет, чтобы, как входишь, все зажигалось наподобие новогодней елки. А потом у них было много проблем, когда электроника сломалась. Нет, умный дом – это все от лукавого. В нашем доме заведено часто принимать гостей, я готовлю сама, а чтобы не быть в отрыве от общения, принимаем гостей на кухне, просторной и уютной, с овальным обеденным столом, за которым может собираться большая компания.

– Так, может быть, дом ваш – воплощение детской мечты?

– Естественно! В детстве у меня был кукольный дом, в котором я обожала делать перестановки для своих кукол. В детстве всегда играешь в то, о чем мечтаешь. Я шила куклам наряды и уже в три года знала, что стану модельером. Мой прадедушка Илья Ильич Шнейдер до революции был одним из самых модных и лучших портных в Москве. У него одевались все МХАТовские актрисы и знатные дамы. Дед регулярно ездил в Париж подпитываться модными тенденциями и держал в Камергерском модный дом, на Пушечной – две мастерские, а на Кузнецком – магазин. Когда я училась на модельера, то, конечно, отдавала себе отчет в том, что в нашей стране эта профессия не нужна. Самое большее, на что я могла тогда рассчитывать, – это работа в Доме моделей на Кузнецком или должность художника-модельера на швейной фабрике. После института я распределилась в самое «отстойное» место – на фабрику головных уборов «Зарница». И не пожалела об этом, получила прекрасную практику изготовления головных уборов. Мне всегда хотелось заняться головными уборами, и теперь я в этом как рыба в воде: если я делаю какие-то театральные костюмы, то обязательно делаю и обувь, и головные уборы, и различные аксессуары. Нет такого предмета, который я не могла бы сделать сама и за меня его должен был бы делать кто-нибудь другой.

Это может быть родственник того прыткого молодого человека, который был приставлен к дункан??? Может, это его папаша???

Чем больше ищешь, тем больше понимаешь, что все ТЕ люди не растворились в воздухе, они имеют продолжение в виде современных известных людей...

[Данита]

Чем больше ищешь, тем больше понимаешь, что все ТЕ люди не растворились в воздухе, они имеют продолжение в виде современных известных людей...

+ 100 СВет)))

Я вот думаю год уже - может Путин - это Эрлиха потомок?

серьезно)))

у меня недавно спросили "Что б ты спросила у Путина?"

я ответила - "А Эрлих не Ваш родственник?"

я серьезно. Вы не смейтесь ....

а потом у меня спросили - а что бы я спросила у Шевчука - у меня один вопрос - "КАк Вы относитесь к Есенину?" - это единственное, что я не могу понять ... его отношение к НЕМУ?

[Старуш-ка]

А у меня есть знакомый Эрлих..)))))
Вернее, старый знакомый моего покойного отца (поэтому, с тех пор как папа умер - мы с этим самым Эрлихом не общались..)
К слову, очень приличный человек, доктор технических наук!

[perpetum]

Старуш-ка, я сейчас скажу не применительно к Вашим знакомым, а вообще...

Я уверена, что те, кто пережили ту мясорбку, стали удивительно уважаемыми и приличными людьми. Косвенно эту мысль подтверждает и Шнейдер. Ваня Старцев был чухан немытый во времена Есенина, написавший один второсортный стишок. Есенин над ним шутил и все такое.

А не прошло и пары десятков лет, как он стал уважаемым редактором Иваном Ив. Старцевым. Все ему кланялись и с пиитетом читали его воспоминания. А в воспоминаниях про насмешки ничего не сказано!))))

И так каждый. Сам Шнейдер тоже - театральный деятель и публицист, да еще и сценарист и прочее. К каждому на хромой кобыле не подъедешь!!! А были кто???????????

[Margo]

Старуш, вам надо связаться с этим самым Эрлихом Узнать бы о его прошлом.... Может, какие родственники интересные имелись!

[perpetum]

Публикация 2005 года

Накануне столетия со дня рождения Есенина 95-летняя поэтесса и переводчица Надежда Давыдовна Вольпин, родившая и воспитавшая сына Есенина - Александра Сергеевича Вольпина-Есенина, рассказала журналисту радио "Свобода", что по поступкам и разговорам Сергея Есенина она понимала, что он рано или поздно покончит жизнь самоубийством.

Глубоко символично по содержанию и происхождению самое последнее произведение поэта, которое стало апофеозом стихосложения, посвященного смерти. Есенина обнаружили мертвым рано утром 28 декабря 1925 года в пятом номере ленинградской гостиницы "Англетер". Тело висело в петле на водопроводной трубе. На столе лежала записка, на которой было начертано: "До свиданья, друг мой, до свиданья. / Милый мой, ты у меня в груди. / Предназначенное расставанье / Обещает встречу впереди. / До свиданья, друг мой, без руки, без слова, / Не грусти и не печаль бровей, / В этой жизни умирать не ново, / Но и жить, конечно, не новей". Считается, что эта записка была адресована молодому поэту Владимиру Эрлиху. Сам Эрлих утверждал, что стихотворная записка была написана кровью поэта. Но в это тогда мало кто верил. (Когда тогда?)

Оригинал предсмертной записки Есенина чудом уцелел до наших дней. В Экспертно-криминалистическом центре МВД России было проведено исследование этой записки. Эксперты записали в своем заключении: "В архиве Института русской литературы им. А.С. Пушкина с бумаги, на которой было написано стихотворение, была изъята корочка красителя "....." Корочка изъята из помарки и не нарушила ни текст письма, ни внешний вид. Микроспектральным методом, проведенным в лаборатории, установлено, что стихотворение написано кровью". Судебно-медицинские эксперты С. Никитин и И. Демидов провели свое исследование и установили: "Для написания стихотворения С.А. Есенина "До свиданья, друг мой, до свиданья..." по размеру букв соответствующего оригинала, необходимо 0,2 мл "живой" крови человека". В 1992 году в Федеральном центре судебных экспертиз было проведено почерковедческое исследование текста последнего стихотворения Сергея Есенина. Вывод этого исследования был однозначным:


"1. Рукописный текст стихотворения от имени С. Есенина, начинающегося словами: "До свиданья, друг мой, до свиданья..." и заканчивающегося словами: "...но и жить, конечно, не новей. С.Е.", - выполнен самим Есениным Сергеем Александровичем.


2. Этот текст исполнен Есениным Сергеем Александровичем под влиянием необычных внутренних и внешних факторов, "сбивающих" привычный процесс письма и носящих временный характер. В числе таковых факторов наиболее вероятными являются необычное психофизиологическое состояние С. Есенина (волнение, алкогольное опьянение и др.) и использование им пишущего прибора и красителя, обладающих плохими расписывающими свойствами".


Последнее свое стихотворение Есенин написал утром 27 декабря. Владимир Эрлих вспоминает о событиях этого утра: "Стоим около письменного стола: Есенин, Устинова и я. Есенин говорит: "Да! Тетя Лиза, послушай! Это безобразие! Чтобы в номере не было чернил! Ты понимаешь? Хочу написать стихи, и нет чернил. Я искал, искал, так и не нашел. Смотри, что я сделал!" Он засучил рукав и показал руку: надрез. Поднялся крик. Устинова рассердилась не на шутку". Инцидент закончился тем, что Есенин вырвал из блокнота листок, сложил его вчетверо, подошел к Эрлиху и вложил этот листок в нагрудный карман его пиджака. Эрлих прочитал прощальное стихотворение лишь 28 декабря, когда узнал о смерти поэта.


Самоубийство Есенина осудил трибун революции Владимир Маяковский, который на свой лад перефразировал предсмертные есенинские строки: "В этой жизни помереть нетрудно, сделать жизнь значительно трудней". Однако и Маяковский не смог "сделать жизнь" и застрелился в 1930 году. Своих собратьев по перу укорила Марина Цветаева, написав в сердцах: "Негоже, Сережа, негоже, Володя".
Поэтесса не собиралась умирать рано и часто говорила: "Меня хватит на 150 миллионов жизней". Однако она не дожила и одну: в 1941 году повесилась на гвозде в темных сенях. Эта цепь трагических событий дала повод Георгию Чхартишвили, автору нашумевшей книги "Писатель и самоубийство", мистически заметить: "Плохая примета для пишущего человека - осуждать собратьев-самоубийц. Такое ощущение, что нарушившие это табу обречены нести ту же кару".


Русский философ Николай Бердяев, размышляя о природе самоубийства, писал: "Самоубийство может совершиться и по мотивам эстетическим, из желания умереть красиво, умереть молодым, вызвать к себе особую симпатию. Соблазн красоты самоубийства бывает силен в некоторые эпохи, и он заразителен. Самоубийство Есенина, самого замечательного русского поэта после Блока, вызвало культ его личности. Он стал центром упадочных настроений, идеализирующих красоту самоубийства".


Есенин, Маяковский, Цветаева... Этот печальный ряд замечательных имен из российского поэтического некрополя можно продолжить. Вряд ли мы узнаем все подробности их тайны ухода из жизни. Да, и вправе ли мы знать эту тайну до всех мельчайших деталей? На смерть, как и на солнце, не принято смотреть в упор.

[perpetum]

Читали эту статью?

Алиби черного человека
“С огромной долей уверенности можно утверждать, что Есенина Блюмкин не убивал”
Дорогому товарищу Блюмкину

На веселый вспомин рязанского озорника Сергея Есенина.

Автограф на книге стихов

Ровно 80 лет назад в пятом номере ленинградской гостиницы “Англетер” был найден труп Сергея Есенина.

В петле.

О загадке этой смерти написано и снято так много, что найти новый поворот сюжета, наверное, уже невозможно.

Современники Есенина были уверены, что произошло самоубийство. Теперь принято считать, что великого поэта убрали по заказу ОГПУ. Некоторые исследователи открыто называют имя того, кто якобы расправился с Есениным. В роли есенинского убийцы этого человека показали и в недавнем сериале.

Яков Блюмкин собственной персоной. Верный паж Троцкого. Террорист-романтик и друг литературной богемы. Красный командир, на счету которого — десятки, сотни жизней.

Черный человек, черный, черный…

Но совершил ли он в действительности в декабре 25-го в гостинице “Англетер” то, в чем его теперь обвиняют?

…Конец 29-го года. Внутренняя тюрьма Лубянки. В одиночной камере — мужчина в разорванном военном френче и со следами побоев на лице.

Может быть, ему двадцать пять лет, а может — все сорок.

По меркам революции, когда безусые юнцы в 16 лет командовали полками, он кажется стариком. Время тогда было спрессованно: минуты в года. Немногие дожили до тридцати...

И этот человек тоже обречен. Но пока не знает об этом.

“Я — Яков Блюмкин”, — заключенный выводит на белом листе автобиографию, свою последнюю тюремную исповедь.

Падший ангел расстрелов

“Мне грустно думать, что сын мой будет также бессильно мало знать о своем отце, как я о своем”, — написал Яков Блюмкин в завещании, датированном сентябрем 28-го года.

Он как будто предчувствовал, что умрет молодым. И поэтому успел сделать за тридцать лет так много разного.

Жестокий убийца-одиночка и первый советский разведчик-нелегал, рискуя жизнью добывавший секреты для родины в странах Ближнего Востока.

— Блюмкин действовал под прикрытием в Индии, на Тибете, во Внутренней Монголии, — рассказывает Ярослав Леонтьев, доцент МГУ, исследователь левоэсеровского движения, — он был талантливым артистом, притворщиком, и поэтому, наверное, люди вспоминают о нем по-разному. Для кого-то Блюмкин — герой. А для кого-то — болтун, авантюрист и мерзавец...

6 июля 1918 года Яша Блюмкин (партийная кличка Живой) по заданию левых эсеров прикончил в Москве немецкого посла Мирбаха, чтобы разорвать “позорный” Брестский мир.

Он трижды выстрелил в господина посла из пистолета в упор. И трижды оружие дало осечку. Тогда Блюмкин бросил в Мирбаха самодельную бомбу — и, выпрыгнув в окно, дал деру.

Этим взрывом Блюмкин изменил ход истории.

Убийство Мирбаха почему-то оказалось на руку не левым эсерам, которые, собственно, его и подготовили, а Ленину с Троцким. Смерть посла положила конец коалиционному братству большевиков и левых эсеров. Последние стали вне закона. На семь десятков лет в стране воцарилась диктатура одной партии.

Через год Яшка сам явился в киевскую ЧК и деятельно раскаялся, за что был прощен лично товарищем Дзержинским. Невероятная амнистия для времени, когда к стенке ставили и за меньшее…

Позже красный террорист Блюмкин готовил покушение на Колчака, разрабатывал план по физическому устранению генерала Деникина, душил в крови тамбовское восстание, охотился за горцами в Чечне…

В перерывах между войнами он учился в академии при Генштабе, создавал компартию Ирана и вошел в ее руководство, ездил в длительные и секретные спецкомандировки.

Губы толстые. Глаза как маслины. Рост выше среднего, голос нервный. Особая примета — передние зубы выбиты петлюровцами в 19-м году...

Потом, когда жизнь в СССР наладилась, он вставит недостающие зубы, его худое лицо, по воспоминаниям современников, станет довольно мясистым, что Якова не украсит — ему, случайно дожившему до мирного времени, всеобщее спокойствие так и не придется по душе. Он ищет бури...

“Революция избрала себе молодого любовника”, — писал Троцкий о Блюмкине, восторгаясь его смелостью.

— Он был позером и трусом, — словно о другом человеке, говорит о Блюмкине поэт Анатолий Мариенгоф. — Ужасно трусил перед болезнями, сквозняками, мухами как переносчиками эпидемий… Даже после летнего дождика надевал на улицу калоши.

“Я — Блюмкин!” — при одном только упоминании этого имени обычные люди дрожали, а литераторы, наоборот, искали с ним встреч, чтобы вдохновиться новыми творениями.

Поэты вообще часто вдохновляются подвигами террористов.

Они посвящали ему стихи, он был их музой, “дорогим Блюмочкой” (так звал его Маяковский). Есенин обращался к Якову по-хулигански строго — товарищ.

Казнь по заказу

— Я полагаю, первоисточником версии, что именно Блюмкин убил Сергея Есенина, послужили воспоминания журналиста Вержбицкого, изданные впервые в 60-е годы, — считает Леонтьев. — В них идет речь о ссоре между старыми приятелями в 24-м году в Баку. Блюмкин приревновал Есенина к своей жене и угрожал пистолетом. Есенин даже был вынужден бежать в Тифлис. История эта скорее апокрифическая. Надежда Вольпин, одна из жен Есенина, 10 лет назад поведала мне противоположный сюжет: как-то выпивший Яков насильно увез ее “в номера”. Бедной женщине едва удалось спастись, нажав на кнопку вызова прислуги. Но рассказ Вольпин свидетельствует о том, что нравы в богемной тусовке тех лет царили свободные и ухаживания за чужими женами были в порядке вещей. Вряд ли из-за такой ерунды убили бы…

Общие женщины. Общая водка. Расцвет военного коммунизма.

“Даешь массовый террор!” — реет стяг на Тверской. Левой! Левой! Левой!

На что еще, кроме как на победу мировой революции, мог надеяться Симха-Янкель-Гершев? Нищий паренек из Одессы, на уроках в начальной еврейской школе прилежно зубривший Талмуд? Конторский мальчик на побегушках, даже в самых смелых мечтах он не смел дослужиться выше приказчика в магазине. “Я рос, предоставленный собственной детской судьбе”, — позже напишет Блюмкин в тюремной исповеди.

Он вовсе не был рожден террористом, с анархией в сердце. Он понимал прекрасное. Пописывал стишки, которые не сохранились. Но самой великой ценностью в его системе координат все же оставалось пламя мирового пожара, осветившее Якову дорогу к славе.

— Есенин и Блюмкин появились в столице практически одновременно, — рассказывает Ярослав Леонтьев. — Оба были бездомными и даже ютились какое-то время по одному адресу, у братьев Кусиковых в Большом Афанасьевском переулке. Позже Кусиковых обвинили в контрреволюционном заговоре, арестовали и Есенина, но Блюмкин поручился за него и отвел беду.

“Я, нижеподписавшийся, Блюмкин Яков Григорьевич, проживающий в гостинице “Савой”, в номере 136 (…), беру на поруки Есенина Сергея Александровича!”

“Все известные поэты в те годы имели непосредственное отношение к ЧК”, — ехидно заметил из своей благополучной эмиграции другой литератор, Владислав Ходасевич.

Есенин со товарищи водили Блюмкина за собой, как медведя на ярмарке. На богемных вечеринках они были, как сказали бы сейчас, модными тусовочными персонажами.

— А хотите посмотреть, как расстреливают контру? — завлекал Есенин понравившихся дам. — Я через Блюмкина живо вам устрою…

Бельмо покушений в глазу
По вечерам Яков, опасаясь нападений, под одну руку брал Есенина, под другую — Анатолия Мариенгофа и в таком сопровождении шагал домой.

— Опасения Блюмкина за жизнь не были выдумкой, — продолжает Ярослав Леонтьев. — В Киеве мне удалось достать архивные материалы спецслужб об украинских покушениях на Якова. Их организовала его первая жена, Лида Соркина, тоже из левых эсеров. Она объявила мужа вне закона за то, что он перешел на сторону большевиков. Первый раз Блюмкина неудачно обстреляли на улице. Во второй раз — тяжело ранили. Потом в окно его больничной палаты бросили гранату, которая взорвалась на лету — и снова Блюмкин спасся чудом. Но спокойствие покинуло его — он готов был разрядить обойму пистолета в любого, кто ему не понравится.

В конце 20-го года в “Кафе поэтов” пришел молодой актер. На улице было грязно, и парень, ничуть не смутившись, вытер замызганные штиблеты о ресторанную портьеру.

И увидел нацеленное дуло Блюмкина.

— Ты что, Яшка, с ума сошел?! — Есенин отбросил руку приятеля в сторону.

— При революции хамов надо убивать, — ответил тот.

Неряшливого актера звали Игорем Ильинским. О его чудесном спасении вспоминал в “Романе без вранья” Анатолий Мариенгоф.

Периодически Блюмкин демонстрировал знакомым какие-то расстрельные списки, в которые он лично может вписать любого, даже поэта, — шлеп, и нет человека. Ему нравилось изображать себя вершителем судеб...

А иногда Блюмкин сибаритствовал: надевал шелковый халат, на голову — шапочку турецкого паши и расхаживал так по квартире, поражая гостей.

Именно Яков познакомил поэтов-имажинистов со Львом Троцким, в секретариате которого числился какое-то время. Ворвался однажды в квартиру: “Есть возможность встречи со Львом Давидовичем!”

Радостный Есенин тут же побежал в парикмахерскую мыть голову. Мариенгоф остался в постели с высокой температурой.

— Ты никуда не пойдешь, — нахмурился Блюмкин. — Не хватало еще заразить Льва Давидовича — не дам устроить контрреволюцию!

К Троцкому в тот день отправился один Есенин. Так началось их странное знакомство, позже переросшее в сердечную привязанность. Есенину несомненно льстило, что столь занятый человек, как Троцкий, увлекается его творчеством и, отрываясь от важных государственных дел, беседует с ним.

Именно Троцкий в январе 26-го года напишет и самый проникновенный некролог на смерть поэта.

Алиби на убийство
Если бы Блюмкин захотел расправиться с Есениным, он просто поставил бы его к стенке. Как Гумилева, Ганина и сотни других. Это было бы вполне в духе революционной атмосферы, ненавидящей инсценировки.

— Я не верю в то, что Есенина убили, тем более из-за политики, — говорит Леонтьев. — Если его заказал Троцкий, то почему тогда Сталин не вывел преступников на чистую воду? Если же вдруг это убийство заказал, наоборот, “отец народов”, то в эмиграции Лев Давидович уж точно не упустил бы такое разоблачение...

Вообще за границей появлялось много публикаций о жизни и смерти Есенина. И довольно злые заметки Ходасевича, и романтические воспоминания Марины Цветаевой — но ни в одних мемуарах нет намека на то, что уход поэта мог быть насильственным.

— Если бы его смерть выглядела хоть капельку загадочной, русское зарубежье подняло бы шумиху, — объясняет Леонтьев. — Во второй волне оказались люди, близкие к Есенину. Иванов-Разумник, его духовный учитель, в 42-м году был интернирован в Восточную Пруссию, где впервые честно написал о репрессированных в СССР писателях. И при этом — ни единого слова об убийстве любимого ученика? Иванов-Разумник провожал тело поэта на Московском вокзале в Ленинграде, видел его в морге — и ничего не заметил подозрительного? Не верю! Я встречался с дочерью Иванова-Разумника. Она мне письменно подтвердила, что никогда ее отец не говорил о том, что Есенин повесился не сам.

Сенсационные предположения о насильственной смерти поэта впервые появились в начале 90-х, когда полковник МВД Эдуард Хлысталов, ныне уже покойный, изучив посмертную фотографию Есенина, склонился к мнению, что это лицо не повесившегося, а повешенного человека. Вышла книга питерского литературоведа Виктора Кузнецова о том, что Есенина убивали не в “Англетере”, а в подвалах ленинградского ОГПУ.

И хотя целая есенинская комиссия вместе с криминалистами и судебными медиками, тщательно воссоздав все обстоятельства того вечера, уже давно обнародовала свои выводы о том, что это было все же самоубийство, — обыватели им, естественно, не верят. В нашей стране официальные расследования наводят на еще большие подозрения. В редакции газет и журналов хлынул поток писем от тех, кто якобы лично знал убийц Есенина.

— К нам пришло письмо от майора запаса, строителя БАМа Виктора Титаренко, — рассказывает Михаил Фырнин из журнала “Чудеса и приключения”. — Оно было написано очень убедительно. В середине 70-х годов в одном из поселков Хабаровского края жил некий старичок Леонид. Он работал в ЧК, использовался для особых поручений. Так вот, он как-то рассказал мужикам в бане, как вместе с Блюмкиным убивал Есенина по приказу Троцкого. Вроде бы поэт увел у Льва Давидовича любимую женщину, и тот в гневе приказал лишить Есенина мужского достоинства и оскопить, но чекисты случайно перестарались…

Короче, версий убийства поэта было множество. Объединяло их, как ни странно, только имя главного киллера — Якова Блюмкина.

— В свое время поговаривали и о том, что, кроме Есенина, кровожадный Блюмкин прикончил в тюрьме еще и знаменитого террориста Бориса Савинкова, — объясняет Ярослав Леонтьев.

Якобы представляя и смерть Савинкова как суицид, Блюмкин написал за него предсмертную записку. И, инсценируя в “Англетере” самоубийство Есенина, тот же Блюмкин, разумеется, накатал “под поэта” его последнее известное стихотворение “До свиданья, друг мой, до свиданья” — своей кровью...

— Что касается Савинкова, то давно уже открыты архивы КГБ по его делу и можно их почитать, — опровергает Леонтьев. — Самоубийство Савинкова не имеет отношения к Блюмкину. И с огромной долей уверенности можно утверждать, что Есенина Блюмкин тоже не убивал.

— Почему?

— У него алиби: с середины 25-го года Блюмкина в России не было, впервые озвучил этот факт мой коллега историк Олег Шишкин. В те дни Блюмкин находился в загранкомандировке в Гималаях. В экспедиции вместе с Николаем Рерихом искал таинственную страну Шамбалу.

...Там всегда светит солнце и живут одни мудрецы, нет войн и несправедливости, и массы не требуют революционного террора. Командировка Блюмкина была строго засекречена.

Может, потому, что сами кремлевские мудрецы, пославшие его на край света, особо не верили в успех затеи: возможно ли на земле такое место, где никогда не льется человеческая кровь?..

Смерть под “Интернационал”

На самом деле у них не было ничего общего. Ничего, кроме эпохи. И даже смерть не объединила их — Есенина и Блюмкина.

Поэты иногда притворяются террористами.

Но террористы никогда не превращаются в истинных поэтов.

У одного — всенародная любовь. От другого — даже доброй памяти не осталось.

На Ваганькове, возле праха Есенина, всегда живые цветы.

Останки Блюмкина покоятся тут же, на Ваганькове, — я узнала это из расстрельных списков Лубянки за 29-й год. Но точное место его могилы, братской ямы, в которую просто сваливали скрюченные тела расстрелянных, неизвестно. Искать кости Блюмкина никто не станет: официальных потомков у террориста не осталось.

И тут мне стало искренне жаль этого бедного еврейского отрока, мечтавшего о всемирной славе, о дружбе с великими людьми и надеявшегося с помощью своих бомб повернуть мир к добру.

“Этот человек плохо кончит!” — сказал о Блюмкине Луначарский.

К исходу 20-х Яков все еще играет в идеалы. Продолжает слепо служить своей прекрасной и кровавой даме — революции. Словно не видит, что ее время уже прошло.

Он бывает на родине только наездами, наскоро подлечивая в санаториях раны Гражданской войны.

В один из своих приездов в СССР Блюмкин тайно привез домой два письма от Льва Троцкого. С помощью этих посланий высокопоставленный изгнанник надеялся из-за границы руководить оппозицией.

О том, что он видел Троцкого, Блюмкин рассказывает любимой девушке Лизе Горской, за которой ухаживает. В тот вечер он много и непонятно говорит Лизе о смысле жизни, о подвигах, ради одних которых и стоит существовать в этом мире.

Он говорит о друзьях, которые уже ушли. Навсегда. Или просто уехали далеко и надолго. Цитирует Есенина: “До свиданья, друг мой, до свиданья!” Он опасается, что его тоже убьют — за то, что слишком много знает.

Но Лиза, секретная сотрудница органов, откровений не понимает.

“Блюмкин спросил меня, как я отношусь к людям, которые совершают в жизни ошибки, — рассказывала на допросах Горская. — А я ответила, что не признаю людей вообще, а отличаю только партийных от беспартийных”.

Свою преданность делу партии эта девушка, как настоящая комсомолка, оценила выше банальной любви. Возвратившись домой, Лиза тут же написала подробный донос в ОГПУ на своего ухажера.

Наверное, сам Блюмкин понял бы мотивы ее поступка — ведь он тоже превыше всего ставил дело революции, а не чувства.

…На собственном расстреле, случившемся всего через 18 дней после ареста, как рассказывал начальник секретного отдела ОГПУ Яков Агранов, Блюмкин громко распевал “Интернационал”.
Его силуэт на каменном полу Лубянки дрожал уродливой черной тенью.



P.S. “МК” попытался разыскать потомков Блюмкина, чтобы узнать, как они относятся к версиям о его причастности к смерти Есенина. Но безуспешно: две племянницы Якова Григорьевича, жившие в Киеве, скончались.

Следы его единственного сына Мартина, названного так в честь героя есенинской поэмы “Товарищ”, тоже утеряны. Мать мальчика, вторая жена Блюмкина Татьяна Файнерман, спасая ребенка от репрессий, дала сыну другое имя.

Мы поговорили с внучатым племянником террориста Владимиром ЛИНДЕРМАНОМ , партийная кличка Абель. Это известный национал-большевик, борющийся в Прибалтике за права русского населения и за это преследуемый властями.

— Наверное, в вас говорит кровь боевого предка?

— Я слишком дальний родственник Якова Блюмкина по одесской линии. И поэтому могу говорить на эту тему скорее не как его потомок, а как обычный человек со своей гражданской позицией. Можно долго спорить о том, положительным Яков Блюмкин был человеком или отрицательным, но то, что он оставил свой след в истории, — сомнению, я думаю, не подлежит. А их отношения с Есениным сейчас, уж извините, выставляют как дружбу приказчиков в магазине. Это были великие люди. Сейчас таких, увы, уже не делают. О ком из нынешних героев захотят написать журналисты лет через сто — я не представляю. Если только о нас...

[Старуш-ка]

— У него алиби: с середины 25-го года Блюмкина в России не было, впервые озвучил этот факт мой коллега историк Олег Шишкин. В те дни Блюмкин находился в загранкомандировке в Гималаях. В экспедиции вместе с Николаем Рерихом искал таинственную страну Шамбалу.

18 января 1996 года Тверской межмуниципальный суд г. Москвы удовлетворил иск Международного Центра Рерихов к редакции газеты «Сегодня» и О.Шишкину о защите чести и достоинства Н.Рериха. В своем решении суд признал информацию, содержащуюся в статьях О.Шишкина, не соответствующей действительности. Московский городской суд утвердил это решение. О.Шишкину был назначен штраф в размере 2,2 млн. рублей, а газете «Сегодня» - 1,5 млн. рублей.

[Nika]

Ух, есть ли хоть что-то, чего не знает Старуш-ка? Я просто восхищаюсь!!!

Он говорит о друзьях, которые уже ушли. Навсегда. Или просто уехали далеко и надолго. Цитирует Есенина: “До свиданья, друг мой, до свиданья!” Он опасается, что его тоже убьют — за то, что слишком много знает.

Как-то странно все-таки написано... Имя Есенина стоит рядом со словами "тоже убьют". Наводит на мысли... Но скорее всего, просто написали так, не задумываясь.

[perpetum]

Ух, есть ли хоть что-то, чего не знает Старуш-ка?

Пришла пора поинтересоваться именами убийц поэта