воспоминания о Нём

[Анхен]

Читала все-все-все. Как с Есениным пообщалась. Спасиб всем

[Nika]

Расти большими, уходя по-утру, Есенин желал многим своим барышням...

А особенно Дункан каждый день, наверно

[Juliette]

Расти большими, уходя по-утру, Есенин желал многим своим барышням...

А особенно Дункан каждый день, наверно

[Nika]

Немного не в тему. Георгий Иванов, 1950 год:

«Он мертв уже четверть века, но все связанное с ним, как будто выключенное из общего закона умирания, умиротворения, забвения, продолжает жить. Живут не только его стихи, а все «есенинское», Есенин «вообще», если можно так выразиться. Все, что его окружало, волновало, мучило, радовало, все, что с ним как-нибудь соприкасалось, до сих пор продолжает жить трепетной жизнью сегодняшнего дня. (…) И это же необычайное свойство придает всем, даже неудачным, даже совсем слабым, стихам Есенина особые силу и значение. И заодно заранее лишает объективности наши суждения о них. Беспристрастно оценят творчество Есенина те, на кого это очарование перестанет действовать. (…) Только произойдет это очень нескоро. Произойдет не раньше, чем освободится, исцелится физически и духовно Россия. Пока родине, которую он так любил, суждено страдать, ему обеспечено не пресловутое «бессмертие», а временная, как русская мука, и такая же долгая, как она, жизнь.

(…) Удивительный, но неопровержимый факт: на любви к Есенину сходятся и шестнадцатилетняя комсомолка, и пятидесятилетний, сохранивший стопроцентную непримиримость «белогвардеец». Два полюса искаженного и раздробленного революцией русского сознания, между которыми, казалось бы, нет ничего общего, сходятся на Есенине, то есть сходятся на русской поэзии. (…) То есть на том, суть чего Жуковский когда-то так хорошо определил:

Поэзия есть Бог в святых мечтах земли…

Бог в святых мечтах… то есть противоядие против безбожия, диамата, рабства тела, растления душ…(…) Из могилы Есенин делает то, что не удалось за тридцать лет никому из живых: объединяет русских людей звуком русской песни, где сознание общей вины и общего братства сливаются в общую надежду на освобождение… »

А вообще, довольно интересно почитать:

http://www.bogorodsk-noginsk.ru/trud/esenin.html

[Mr.S.]

Впервые я увидал Есенина в Петербурге… Он показался мне мальчиком 15-17 лет. Кудрявенький и светлый, в голубой рубашке, в поддевке и сапогах с набором…
Через шесть-семь лет я увидел Есенина в Берлине, в квартире А.Н.Толстого. От кудрявого, игрушечного мальчика остались только очень ясные глаза, да и они как будто выгорели на каком-то слишком ярком солнце…
Я попросил его прочитать о собаке, у которой отняли и бросили в реку семерых щенят.
-Если вы не устали…
-Я не устаю от стихов… А вам нравится о собаке?
Я сказал ему, что, на мой взгляд, он первый в русской литературе так умело и с таской искренней любовью пишет о животных.
-Да, я очень люблю всякое зверьё, - молвил Есенин задумчиво и тихо. И когда произнес последние строки:
Покатились глаза собачьи
Золотыми звёздами в снег –
на его глазах тоже сверкнули слёзы.
После этих стихов невольно подумалось, что Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой «печали полей», любви ко всему живому в мире и милосердия…

Максим Горький.
Вырезка воспоминаний из книги «Я, Есенин Сергей».

[perpetum]

Ахматова говорито Всев.Рождественском:

- Рождественский выдавал себя за царскосела, но он только в детстве, до шести лет, жил в Царском Селе. Отец его был священником. Я сама у него причащалась, помню хорошо. А Рождественский писал, что он был учителем. Не учителем, а законоучителем. Это так. Неуважение к отцу - скрывать это. Всеволод соврет - недорого возьмет. И потом... его часто вызывали на следствия.

Еще одно подтверждение тому, что его свидетельства о Есенине должны восприниматься через фильтр.

[perpetum]

А вот еще известный кусочек из Ахматовских слов:

- С Клюевым же он был у нас, когда я жила на Фонтанке, 2. Это было в 24-м году. Я гуляла у Лебяжьей канавки с нашим сенбернаром и встретила их. Есенин был пьяный. Они захотели зайти. Принесли с собой вино, и Есенин пил. Тогда Есенин был уже человек конченый.

Анне Андревне надо было в психиатры идти. Такая диагностика, такое знание человека!.. Потеряна для науки!!!

Вот она еще определила человеко-место:

В 30-м году я жила у Сони Толстой, внучки Льва Тол-

стого. Она дочь Андрея и, как бабушка, тоже Софья Андреевна. У нее было зеркало в ореховой раме из Ясной Поляны.

И я подумала: в такое зеркало могла смотреться Анна Каренина.

У Сони была несчастная жизнь. После Есенина она вышла замуж за какого-то странного человека. Он был, кажется, комендантом в Ясной Поляне. Когда я была у них, он что-то писал, и я по писательской привычке спросила: "Что вы пишете?" Он ответил: "Меня об этом в милиции спрашивают".

И еще один момент:

Ханна Вульфовна приглашает Анну Андреевну и меня обедать. На столе "маленькая" бутылка "Московской", и за обедом мы выпиваем по две небольшие рюмки.

Анна Андревна конченая женщина...

[Nika]

Ахматова была человек специфический! У них с Есениным явно контакта не получалось. Он вообще был сильно удивлен, познакомившись с ней, т.к., судя по стихам, она представлялась ему совершенно другим человеком.

[perpetum]

Пастернак:

В письме к И. С. Буркову от 28 декабря 1945 года, повторяя отрицательные суждения о “незавершенности, изломанности, ненужной сложности и малозначительности” самого себя, а также Маяковского и Белого, Пастернак делает исключение для двух поэтов: “У Есенина этих грехов гораздо меньше, и совершенно еще не подвержен этому позднейшему распаду поразительный мир Блока”50.

И свое будущее творчество Пастернак связывает с миром Блока: “...слава Богу, еще жив и недописанное будущее общеевропейского символизма обещает мне гораздо больше, чем успел он дать в прошлом, до исторических сдвигов, случившихся во всем мире”

еще

“Я пишу сейчас большой роман в прозе о человеке, кот. составляет некую равнодействующую между Блоком и мной (и Маяковским и Есениным, мож. быть)”, — читаем в письме к З. Ф. Руофф от 16 марта 1947 года

[perpetum]

Из письма Ильи Эренбурга Елизавете Полонской:

12/1 [1926, Париж]

Дорогая,

спасибо за все пожелания. Врагов у меня, увы, столь много, что постройка дворцов станет не только государственным, но всеевропейским делом. Обойдемся же простым “тьфу” и перейдем к дальнейшему. Хотя бы — я стал элегантен (после знаменитого приема), часто бреюсь и вежливо улыбаюсь. Как ты видишь, я хорошо чувствую современность.

С Есениным здесь нечто однородное — люди, вчера его травившие, сегодня бьют кулаками в грудь: “национальный поэт” . (Раньше не замечали.) Скажи мне, что это за народ, способный только мастерски хоронить?
Спасибо за хлопоты. Деньги, как сама понимаешь, нужны.

Видимо, Полонская писала Эренбургу об откликах на смерть Есенина в Ленинграде (возможно, она упомянула и о статье А. Н. Толстого “Умер великий национальный поэт”). 30 января 1926 года Полонской переслали по поручению Эренбурга его статью “Смерть Есенина”, которую она не смогла напечатать. Воспоминания Полонской о прощании с Есениным в Ленинграде вошли в неопубликованную книгу “Встречи”.

[Taurus]

У Лукницкого об отношениях Ахматовой к Есенину:

9.02.2006 г.
Говорили мы попутно, конечно, о многом постороннем: я передал АА свой разговор с Клюевым и рассказ Клюева о последних днях Есенина, о том, что Клюев знал наверное, что Есенин покончит с собой - и именно потому, что гибель пришла к нему изнутри, из него самого, а не от внешних причин, не из условий современного существования вообще, быта, революции... В этом мнение Клюева совершенно совпадает с мнением АА, высказанным мне раньше.

Еще

Когда была первая годовщина смерти Анненского, Зелинский читал...
Вячеслав Иванов - плакал. АА присутствовала на заседании.
Искренен ли был Вячеслав Иванов?
Вячеслав Иванов никогда искренним не был.
Сказала, что Клюев, Мандельштам, Кузмин - люди, о которых нельзя говорить дурное. Дурное надо забыть.

И еще:

1924. Июль. Прочла в "Красной вечерней газете" рецензию на "Роман без вранья" Мариенгофа. По этому поводу заговорили об Есенине и о том, как Есенин с Клюевым, И. Приблудиным и еще одним имажинистом пьяные пришли к ней в 1924 году (в июле 1924 г.) на Фонтанку, 2. Подробно АА мне уже все рассказывала. А сегодня говорила, что Приблудный и другой имажинист ушли
раньше, Клюев с Есениным остались, но Клюев был так пьян, что заснул, разлегшись поперек кровати. Есенин же, оставшись наедине с АА (ибо Клюев - спал), стал вести себя гораздо тише, перестал хулиганить, а заговорил просто, по-человечески. В разговоре ругал власть, ругал всех и вся... Потом разбудил Клюева и ушел. Это - единственная встреча АА с Есениным. АА отнеслась к ней как к обычному хулиганству и московскому хамству...
Характерно не это. Характерно, что дня через два АА, идя по Моховой (или в Летнем саду), встретила Есенина, шедшего с несколькими имажинистами. Есенин, увидев АА, нарочито громко сказал своим спутникам что-то нелестное по адресу АА и прошел мимо, поклонившись с вызывающим видом и приложив к цилиндру два
пальца. Из того, что, оставшись прошлый раз наедине с нею, Есенин не хулиганил, а говорил просто и достаточно (для Есенина) вежливо, а здесь (совершенно явно для того, чтобы показать свое хулиганство по отношению к Анне Ахматовой товарищам) схулиганил, АА поняла, что хулиганство Есенина - нарочитое, выдуманное, напускное и делается для публики. И вот это утвердило окончательно ее отрицательное отношение к Есенину.
С Есениным АА больше не встречалась. А с Клюевым в первый раз после этой истории встретилась на юбилее Кузмина, у Наппельбаум (в 1925). Здесь Клюев страшно ругал Есенина и говорил про него гадости.

[/quote]

[perpetum]

Мне нравится манера Ахматовой давать оценки вещам. Вешает торжественно ярлыки, такие тяжеловесные - бац! припечатала. Да будет так!.. У нее прямо не слова, а суждения.

Друзья, а у кого-нибудь есть статья Эренбурга “Смерть Есенина”, которую нигде не стали печатать у нас?

[Старуш-ка]

Не так давно все-таки напечатали - в книге Эренбурга "Портреты русских поэтов".
Доберусь до "Некрасовки" - тогда выложу..))

[perpetum]

Спасибо!! Я пыталась где-то в сети поискать, как-то не нашлось...

[Taurus]

Вы об этой статье???
Илья ЭРЕНБУРГ
«Сергей Есенин»
(из книги «Портреты современных поэтов»)
Прежде всего, о хитрости и бесхитростности. Сколько лукавства таят ангельские лики и ограды скитов. Как наивен и простодушен Иван Карамазов перед смертоносным агнцом Алешей. У Есенина удивительно честные, наивные глаза, великолепная девушка для многих Ивановых-Разумников. Как не попасться в эти слова почти из Даля, в святую простоту мужицкого пророка. Ему ведомы судьбы не только России — вселенной. Как ровному посвящает он стихи — конфрэру пророку Исайе. Здесь и град Инония, и сам Есенин, вырывающий у Бога бороду, и неожиданное приглашение «Господи, отелись»... Если спросить его, что это, собственно, все означает, он пространно расскажет о новгородской иконописи, о скифах, еще о чем-нибудь, а потом, глядя небесными глазами, вздохнет: «У нас в Рязанской...» Как же здесь устоять Иванову-Разумнику.
Виноват, главным образом, цилиндр. Есенин, обращаясь к старикам родителям, не без хвастовства говорит, что он, прежде шлепавший босиком по лужам, теперь щеголяет в цилиндре и лакированных башмаках. Правда, цилиндра я никогда не видал, хоть и верю, что это не образ «имажиниста», но реальность. Зато лакированные башмаки наблюдал воочию, также пестрый галстук и модный пиджак. Все это украшает светлого, хорошенького паренька, говорящего нараспев, рязанского Леля, Ивана-счастливца наших сказок. За сим следует неизбежное, — то есть Шершеневич, чью ставку, «имажинизм», должен выручить талантливый, ох, какой талантливый, подпасок; диспуты, литературное озорство, словом, цилиндр, хотя бы и предполагаемый, растет и пожирает милую курчавую головку, Но, да позволено будет портретисту, пренебрегая живописью костюма, цилиндром, «имажинизмом» и хроникой московских скандалов, заняться лицом поэта. Сразу от скотоводства небесного мы переходим к земному, к быту трогательному и унылому, к хулиганству озорника на околице деревушки, к любви животной, простой, в простоте мудрой. Ах, как хорошо после Абиссинии или Версаля попасть прямо в Рязанскую.
Есенин гордо, но и горестно называет себя «последним поэтом деревни». Его стихи — проклятье «железному гостю», городу. Тщетно бедный дуралей жеребенок хочет обогнать паровоз. Последняя схватка и ясен конец. Об этой неравной борьбе и говорит Есенин, говорит крепко ругаясь, горько плача, ибо он не зритель. Когда Верхарн хотел передать отчаяние деревни, пожираемой городом, у него получился хоть патетический, но мертвый обзор событий. То, чего не сумел выявить умный литератор, питомец парижских кружков символистов, передано российским доморощенным поэтом, который недавно пас коров, а теперь создает модные школы. Где, как не в России, должна была раздаться эта смертная песня необъятных пашен и луговин?
Русская деревня, сказав старины, пропев песни свои, замолчала навек. Я не очень верю эпигонству фольклора в лице большого Кольцова и маленьких Суриковых. Она вновь заговорила в свои роковые, быть может, предсмертные дни. Ее выразитель — Сергей Есенин. Крестьяне теперь, сражаясь с городом, пользуются отнюдь не вилами, но самыми что ни на есть городскими пулеметами. Есенин так же живо приспособил все орудия современной поэтической техники. Но пафос его стихов далек от литературных салонов, он рожден теми миллионами, которые его стихов не прочтут, вообще чтением не занимаются, а, выпив самогонки, просто грозятся, ругаются и плачут.
Вот эти слезы, эта ругань, эти угрозы и жалобы — в стихах Есенина. Деревня, захватившая все и безмерно нищая, с пианино и без портков, взявшая в крепкий кулак свободу и не ведающая, что с ней, собственно, делать, деревня революции — откроется потомкам не по статьям газет, не по хронике летописца, а по лохматым стихам Есенина. Откроется и нечто большее, вне истории или этнографии — экстаз потери, жертвенная нищета, изуверские костры самосожжения — поэзия Сергея Есенина, поэта, пришедшего в этот мир, чтобы «все познать, ничего не взять».

Кому интересно - полный текст "Портреты современных поэтов" http://www.ipmce.su/~tsvet/WIN/silverage/erenburg/psp.html