Всем!
Добавлено:
15:08:25, Среда 12 Декабрь 2007
Виктория Тищенко
Друзья, спасибо огромное! Не ожидала...
Всем удачи, успехов и счастья!
Добавлено:
01:11:04, Четверг 13 Декабрь 2007
Света
Присоединяюсь ко всему выше сказанному:)
Виктория, такие чудесные стихи
Спасибо вам за них!
Добавлено:
00:17:52, Воскресенье 11 Май 2008
Надежда
Замечательные стихи! Спасибо большое!
Добавлено:
22:31:04, Среда 14 Май 2008
Виктория Тищенко
Света и Надежда, счастлива услышать Ваши отзывы -- и отзывы всех!!!
С теплом,
Виктория
Добавлено:
13:01:05, Четверг 15 Май 2008
Настюша
Под потолком в роскошном «Англетере»
умолк Поэт; ушла живая грусть.
И все, кто видел это, онемели:
в пародии-петле умолкла Русь.
Мне особенно эти строки понравились.Гениально!
Е.Рябовой
Добавлено:
15:46:07, Четверг 15 Май 2008
Виктория Тищенко
Спасибо Вам! Когда-то давно, когда мне было 15 лет, Есенин мне казался Богом, вторым Иисусом. Недавно мне открылась ужасающая истина того, что сделали с ним...
С уважением,
Виктория
Добавлено:
09:45:24, Вторник 10 Февраль 2009
Виталий Ревякин
Был один раз Питере, стоял у Англетера!..
Говорят там в самой этой гостиннице всё совершенно переделали под новый евростандарт и от того номера есенинского ничего совершенно не сохранилось... (к сожалению)
Ваше стихотворение очень затронуло!
Добавлено:
17:56:29, Вторник 10 Февраль 2009
Виктория Тищенко
Виталий, спасибо!
Кстати, а от есенинского номера ничего и сохраниться не могло - гостиница-то была взорвана...
Добавлено:
19:59:32, Пятница 13 Февраль 2009
Виталий Ревякин
Совершенно не слышал о том что взорвали... только то что от прежнего Англетера осталась лишь наружняя стена, а что внутри всё заново построено.
Виталию
Добавлено:
15:24:20, Вторник 16 Июнь 2009
Виктория Тищенко
Значит, у меня неверные сведения...
Добавлено:
12:12:29, Пятница 06 Июль 2012
Виктория Тищенко
****
Эпиграф: Скинув шапки, молясь и вздыхая,
говорили промеж мужики:
«Колосилась-то ярь неплохая,
да сгубили сухие деньки"
Сергей Есенин
Будут кровью выхаркивать зори
хрип предсмертный скатившихся душ.
Пусть немного, но все-таки зерен
прорастет сквозь скрипучую сушь.
В метрах лайкры, а, может, картонки –
о, места бензопил и берез! –
к нам придут молодые потомки
на почти что истлевший погост.
Что расскажем им в завтрашних рощах
с шейкой раковой листьев в ветвях?
Пару книжечек, жалких и тощих,
мы сожмем в наших темных гробах.
О неверии в нас вспоминая,
скажут, видя крестов косяки:
«Колосилась-то ярь неплохая,
да сгубили сухие деньки...».
***
Всё имеет предел... Даже точкам сорвавшихся звезд
пишет небо дожди эпитафий.
Отчего у великих людей, повторю бесконечно вопрос,
запятые в конце биографий?
В котлован безымянный был брошен – следа не найдешь... –
светлый Моцарт... О, бедность всё смеет!..
И загадкой:
сам в петлю шагнул или петлей был пойман под нож
век чела – русский Моцарт – Есенин...
Если смерть не ясна – смерти нет. А слезы живых –
соль любви – продолжение жизни...
Что ж, гадай – не гадай...
Может, шаря в ошметках шершавой шаманки-листвы,
мы устроим сеанс спиритизма?
Клохчет курицей осень, сердя слишком серую ночь.
Дождь – седой графоман –
бьет по крышам безмедным безмерно.
Только ветер с податливых ветел цедит в чуткое ухо-окно:
«Не ищите могилы бессмертных...»
САЛФЕТКА
Зеленая ветка, растущее благо,
глотая нектар грозового озона,
взрослела и знала, что станет бумагой,
не просто бумагой - бумагой особой.
Отменной, отборной. И вечером черным
под облаком-шапкою мягкого света
хранить будет формулы смелых ученых,
а, может быть, мудрые мысли поэта.
Но смысл и домысел - разные силы.
Кто станет считаться с ничтожною веткой?
Решил сортировщик надежд древесинных,
что быть этой ветке обычной салфеткой.
Салфеткой... Хранилищем тайным объедков...
Приставкой к салатам, нарезанным всуе.
И вместо чернил, темно-синих и едких,
покорнейше впитывать пьяные слюни.
Громады бумаги, белейшей и писчей,
лежали, как дальний несбыточный остров.
С презрением, вызванным новым обличьем,
ее провожали вчерашние сестры.
А позже - кабацкая вечная копоть.
Безликие ночи. Мышиные тени.
...На мятой салфетке, под крики и хохот,
две строчки дописывал дерзкий Есенин.