natico писал(а):ну... как бы правильно выразиться и не сойти за тупицу
в общем, какой то элемент восторга ведь был, согласитесь? Первые года три после революции он утверждался как новый, стремительный, почти революционный поэт. "Время моё приспело".
Возможно, реальное положение дел в стране не надолго заслонила от Есенина обрушившаяся на него слава и популярность. Хотя нет, не слава - звёздной болезнью он не страдал - ему сначала было интересней оказаться в гуще литературных и культурных событий того времени. Вот где причина восторга. И вот так "по инерции" было радостно ещё какое-то время, пока, действительно, не появилось ощущение, что со страной что-то не так. Но слова про самого яростного попутчика, слова про Землю-корабль, про иную степь и новые имена, ну и много подобных слов Есенина - разве это негатив к Советской власти? То есть я хочу сказать, разве Есенин писал стихи-шифры? Ведь он также и писал, о том, что ему не нравится в стране, открытым текстом.
Поэтому "про крыс" у меня другая версия. Мне кажется, крысы - это мещане, нэпманы, или кто там ещё - ну в общем здесь скорее социальная, чем политическая подоплёка. Ещё эти строки про крыс и сурового мастера почему то ассоциируются у меня с известной легендой о немецком крысолове, который своей чудесной игрой на волшебной дудке загипнотизировал крыс и увёл их прочь из города, чтобы утопить в озере.
про разницу есенинского социализма с тем социализмом, что был в реальности - согласна на все 100%.
Восторг был, безусловно. Но какой восторг?! Совсем еще юный и по-юношески увлеченный Есенин свято верил, что рухнет «оклятый деспотизм» Николая Второго, кончится война, наступит мир и счастье, землю отдадут крестьянам и русский народ наконец-то вернется к истокам в Мужичьи Ясли, явится святой младень – перерожденный народ.
О матерь божья,
Спади звездой
На бездорожье,
В овраг глухой.
Пролей, как масло,
Власа луны
В мужичьи ясли
Моей страны.
Срок ночи долог.
В них спит твой сын.
Спусти, как полог,
Зарю на синь.
Окинь улыбкой
Мирскую весь
И солнце зыбкой
К кустам привесь.
И да взыграет
В ней, славя день,
Земного рая
Святой младень.
1917
В ключах Марии Есенин опять же говорит о просветленных Яслях, в которых грамота Звезд станет путем в сад новой жизни:
«Все, что рассматривается извне, никогда не рождается в ясли с лучами звезд в глазах и мистическим ореолом над головой. Звезды и круг — знаки той грамоты, которая ведет читающего ее в сад новой жизни и нового просветленного чувствования. Наши исследователи не заглянули в сердце нашего народного творчества. Они не поняли поющего старца:
«Как же мне, старцу
Старому, не плакать,
Как же мне, старому, не рыдать:
Потерял я книгу золотую
Во темном бору,
Уронил я ключ от церкви
В сине море».
Отвечает старцу Господь Бог:
«Ты не плачь, старец, не воздыхай,
Книгу новую я вытку звездами,
Золотой ключ волной выплесну».
(1918, Ключи Марии)
Да, какая-то восторженность была в 1917-1918, когда еще не ясно было, кто окажется у руля страны. И восторженность эта, опять же, изначально ничего общего не имела с социалистическими идеями. Даже в романе Яр образ Карева – свободолюбца, который жаждет сбежать от оков патриархальной "дремучей" Руси – негативный образ, ибо он приносит в конце разрушение. Мужичьи Ясли Есенина и социализм в любом его проявлении, будь то дерьмократия или коммунизм или еще что-либо – совершенно чуждые друг для друга явления. Они не могут ужиться на одной ветви: либо первое, либо второе. Мы сейчас живем в мире второго. Но это не конец. Конец будет для человечества, если это второе окончательно победит.
Как только поэт увидел, что на смену пришли люди еще худшие, естественно восторг стал куда-то уходить. И как можно восторгаться гражданской войной, братоубийством, массовым уничтожением крестьян Поволжья, Украины, Тамбова... сотен, тысячь, миллионов сел и весей по всей необъятной стране?! Есенин все это видел своими глазами, у него на глазах и даже на руках погибали верные, дорогие сердцу друзья и близкие. Чтобы оставаться восторженным в таких условиях нужно быть черствее Маяковского раз в 10! Люди гибли как мухи, родное Константиново было сожжено пару-тройку раз...
И конечно же, Натико, здесь даже не может быть ни тени сомнения, Есенин писал скрытым, тайным языком, тайнопись Есенина гораздо более сильная, нежели тайнопись того же Булгакова, который в целом был человеком светским и мирским, в то время как Есенин был с раннего детства посвящен в религию и прекрасно знал и понимал обрядность Руси. Скрытый язык не значит, что Есенин кого-то обманывал. Просто не видящий, да не увидит, вот и все. Была и советская цензура (введена Лениным в 1918). О ней и о запрете на старый язык Есенин вполне явно говорит:
Издатель славный! В этой книге
Я новым чувствам предаюсь,
Учусь постигнуть в каждом миге
Коммуной вздыбленную Русь.
Пускай о многом неумело
Шептал бумаге карандаш,
Душа спросонок хрипло пела,
Не понимая праздник наш.
Но ты видением поэта
Прочтешь не в буквах, а в другом,
Что в той стране, где власть Советов,
Не пишут старым языком.
И, разбирая опыт смелый,
Меня насмешке не предашь, —
Лишь потому так неумело
Шептал бумаге карандаш.
Слова про яростного попутчика, про Землю-корабль, про иную степь и новые имена – это все явный камень в огород Совковии. Как можно быть яростным попутчиком? Яростно можно только бороться, биться с кем-то, сопротивляться чему-либо, но никак не идти вместе. Ну и другие приведенные Вами цитаты, Натико, такая же игра слов, причем вполне понятная.
Насчет крыс, согласен, это в том числе и мещане и непмены и прочие спекулянты и любители легкой наживы на чужом горе (такие люди всегда и увы есть). Но разве это противоречит тому, что я сказал про крыс, мышиных королей (вождей) и тех, кто стал так или иначе их приспешниками (почти что целая страна).
«То, что сейчас является нашим глазам в строительстве пролетарской культуры, мы называем: «Ной выпускает ворона». Мы знаем, что крылья ворона тяжелы, путь его недалек, он упадет, не только не долетев до материка, но даже не увидев его. Мы знаем, что он не вернется, знаем, что масличная ветвь будет принесена только голубем — образом, крылья которого спаяны верой человека не от классового осознания, а от осознания обстающего его храма вечности.»
(1918)