Апостол нежный Клюев или ладожский дьячок?

[Данита]

Не жалко себя, жалко своих песен-пчел


К 114-й годовщине со дня рождения Николая Клюева, расстрелянного большевиками в 1937 году


"Впервые я сидел в остроге 18 годов от роду, безусый, тоненький, голосок с серебряной трещинкой. Начальство почитало меня опасным и "тайным". Когда перевозили из острога в губернскую тюрьму, то заковали меня в ножные кандалы, плакал я, на цепи свои глядя. Через годы память о них сердце гложет..."


Так писал Николай Клюев, поэт мировой величины, непревзойденный певец нашего былинного Севера, радетель и защитник Святой Руси, о своем первом в жизни тюремном заключении в 1906 году. Жил он тогда в Вытегорском уезде Олонецкой губернии, у родителей. Отец - бывший унтер-офицер, сиделец винной лавки, мать - истовая старообрядка, корнями своими происходившая от выговских спасателей старой доникониановской веры. Клюев боготворил свою мать, называл ее былинщицей, песельницей.


Влияние матери на Клюева оказалось решающим: он до конца жизни оставался старовером ("Кто за что, а я за двоеперстье!.."). С отроческих лет он пускается в путешествие по Руси, живет послушником в Соловецком монастыре, носит двадцатифунтовые вериги, увлекается "божьими людьми" - бегунами, связывается с сектой хлыстов.


В это же время, будучи раскольником, поэт примыкает к революционным кружкам, становится пропагандистом программы либерального крестьянского союза.


В Госархиве Карелии сохранилось немало документов, касающихся дела о "заарестовании крестьянина Николая Клюева". 25 января 1906 года его заключают в вытегорскую тюрьму. Основание: пропагандистская деятельность против властей, призывы не платить податей, отобрать землю у попов. Через четыре месяца Н.Клюева переводят в петрозаводскую тюрьму, где он находится еще два месяца. 26 июля поэт выходит на волю и сразу же принимает участие в митинге местных социал-демократов. Бывал Н.Клюев в Петрозаводске и позже, уже знаменитым поэтом.


Между тем его поэтическая слава росла. Он ездит в столицу, знакомится с А.Блоком, С.Есениным, многими другими поэтами, писателями, художниками. Один за другим выходят сборники стихов, цикл его стихов "Избяные песни" восхищает многих, появляются поэмы "Заозерье", "Мать-суббота", "Плач о Сергее Есенине" и другие. Основное в творчестве Клюева - органическое родство с матерью-природой и неприятие цивилизации. "Как ненавистен и черен кажется весь так называемый цивилизованный мир, и что бы дал, какой бы крест, какую бы Голгофу понес, чтобы Америка не надвигалась на сизоперую зарю, на часовню в бору, на зайца у стога, на избу-сказку",- писал он в 1914 году. Всю жизнь он молился России, всю жизнь боготворил ее. ("Тебе и каторжной молюсь!..").


Одно время (с 1918 до 1920 года) Н.Клюев состоял в большевистской партии, но довольно скоро понял, что с большевиками ему не по пути. Все больше появляется стихов, "отравленных ядком", в конце 20-х выходит поэма "Деревня", явно антисоветская, после которой Н.Клюеву доступ в печать был наглухо закрыт. Свою главную в жизни, как он считал, поэму "Погорельщина" он напечатать уже не смог, ходил по знакомым, читал (а читал он прекрасно). Нещадно бедствовал, даже просил милостыню. А 2 февраля 1934 года был арестован за "составление и распространение контрреволюционных литературных произведений". На пять лет Клюева ссылают в далекий Нарымский край. "Я сгорел на своей "Погорельщине", как некогда сгорел мой прадед протопоп Аввакум на костре пустозерском",- писал он уже из ссылки.


То, что довелось испытать Н.Клюеву на этапах и в ссылке, не шло ни в какое сравнение с сидением в вытегорской и петрозаводской тюрьмах в юности. "После четырех месяцев хождения по мукам я... выкинут на глинистый, устланный черными от непогоды избами т.н. поселок Колпашев... В кособокой лачуге. Сплю на голых досках под тяжелым от тюремной грязи одеялом, которое чудом сохранилось от воров, остальное все украли еще в первые дни этапов. Ссыльные в большинстве живут в землянках, все потрясающе несчастны и необщительны, совершенно одичав от нищеты и лютой судьбы. Убийства и самоубийства здесь никого не трогают. Я сам, еще недавно укрепляющий людей в их горе, уже четыре раза ходил к водовороту на реке Оби, но глубина небесная и потоки слез удерживали меня от горького решения...",- так писал Клюев друзьям в Москву и просил похлопотать о перемене места, понимая, что в этой холодной и голодной дыре он и года не протянет. Благодаря хлопотам друзей, в октябре его переводят в Томск. Жить стало полегче, и все же поэт мучительно переживал свой вынужденный отрыв от литературы. "Положение мое серьезно и равносильно отсечению головы, ибо я, к сожалению, не маклер, а поэт,- писал он из Сибири. - Не жалко мне себя как общественной фигуры, но жалко своих песен-пчел, сладких, солнечных, золотых. Шибко жалят они мое сердце".


И все же поэт находит в себе силы писать. В Сибири были написаны ненайденные поэмы "Нарым" и "Кремль", недавно обнаруженная в архивах НКВД непревзойденная "Песнь о Великой Матери".


В ссылке Н.Клюев многое переосмысляет. "Ни позы, ни ложных слов нет во мне,- писал он в 1936 году Н.Ф.Христофоровой. - Наконец, настало время, когда можно не прибегать к ним перед людьми, и это большое облегчение".


Последним известным нам стихотворением Н.Клюева стало трагическо-пророческое:
"Есть две страны:
одна - Больница.
Другая - Кладбище".


Я умер! Господи, ужели?!
Но где же койка, добрый врач?
И слышу: "В розовом апреле
Оборван твой предсмертный плач".
Долгое время не знали доподлинно, как умер великий наш земляк. Лишь в 1989 году стало известно, что Николай Клюев был расстрелян в октябре 1937 года под Томском по приговору "тройки" - "за контрреволюционную повстанческую деятельность".


Поэт умер, но поэзия его жива и будет жить. В этом был уверен и он сам:
В девяносто девятое лето
Заскрипит заклятый замок,
И взбурлят рекой самоцветы
Ослепительных вещих строк...

http://www.kluev.kiev.ua/jalko.html

[Старуш-ка]

Ребята, я все тут книгу Троцкого "Литература и революция" читаю ... понемногу .... Так вот - я выкладывала в темке

http://www.esenin.ru/forum/viewtopic.php?t=1554

ст. Троцкого за 1923 г. наз. "Сергей Есенин".

А перед этой статьей в сборнике идет ст. о Клюеве
Я буду постепенно набирать вручную статьи эти.

О Клюеве уже было, в этой теме чуть выше..
И здесь еще http://kluev.org.ua/critics/001.htm

[Taurus]

Ну вот, сбылось))))) Получила книгу Клюев Н. "Словесное древо" из серии "Неизвестный XX век". И некоторые записи Клюева об Есенине:

Мужики много, много терпят, но так не умирают, как Есенин. И дерево так не умирает.... У меня есть что вспомнить о нем, но не то, что надо сейчас. У одних для него заметка, а у меня для него самое нужное - молитва.

Меня по-есенински не хороните, не превращайте моего гроба в уличный товар.

А Сереженька ко мне уж очень дурно относился, незаслуженно дурно - пакостил мне где только мог.

В последний вечер перед смертью Есенин сказал: "Ведь все твои стихи знаю наизусть, вот даже в последнем моем стихотворении есть твое: "Деревья съехались, как всадники".

Есенин мог вести себя подходяще только в кабацкой среде, где полное извращение и растление.

[Taurus]

И фото Клюева в отрочестве) с батей.

[Margo]

А Сереженька ко мне уж очень дурно относился, незаслуженно дурно - пакостил мне где только мог.

чегоооо? Кто бы говорил! Сам-то огого как Есенину подгаживал! Интересно, что такого Есенин Клюеву делал дурного? Никаких примеров, только голословные обвинения!
А на фотке прям ангелок отрок светлый хитро*опый...

[Nika]

Меня еще вот эта фраза покоробила: "Есенин мог вести себя подходяще только в кабацкой среде, где полное извращение и растление." Ну и ну... И это про Есенина - о растлении?! Чья бы корова мычала...

А на фотке прям ангелок отрок светлый хитро*опый...

Да-да.. Просто Лис, себе на уме такой парень..

[Старуш-ка]

Нигде особо не встречала о дружбе или работе Клюева с Медеведевым... И вдруг книга совместная...

Что скажете?

Ответ на этот вопрос имеется в статье Ю.П. Медведева
НИКОЛАЙ КЛЮЕВ И ПАВЕЛ МЕДВЕДЕВ.
К ИСТОРИИ ДИАЛОГА

Ангел простых человеческих дел
В книжных потемках лучом заалел,
Н. Клюев1

В пределе словотворчество и жизнетворчество сливаются и растворяются друг в друге.
П. Медведев 2

«Родимому Павлу Николаевичу Медведеву, целуя и благодаря...» — пишет Клюев на титульном листе своей книги «Сосен перезвон»3.
Среди «литературных» дружб 20-х годов обращает на себя внимание эта, редкая по доверительности, насыщенности общения, совместной работе, многолетняя дружба поэта Н. А. Клюева с литературоведом и критиком П. Н. Медведевым.
Современникам были памятны их общие литературные вечера, где Медведев делал доклады о творчестве Клюева, а поэт читал свои стихи; участие обоих в собраниях бахтинского содружества...
К сожалению, проследить историю этой дружбы в ее последовательном течении и подробностях пока не представляется возможным, поскольку архивы обоих расстрелянных писателей были конфискованы НКВД. Но и то, что удалось сберечь из рукописей П. Н. Медведева, вместе с опубликованными материалами, дает представление о том, что диалог Медведева с Клюевым (как, в свою очередь, и с М. М. Бахтиным4) о сущности искусства — из числа полных, состоявшихся, но грубо оборванных временем.
Все пишущие о Клюеве обычно цитируют записанную Медведевым со слов поэта в 1922г. краткую «Автобиографическую справку»5. Ее существенно дополняет другая запись, хранящаяся в семейном архиве П. Н. Медведева и сделанная им примерно в то же время:
«Свела нас 3. Д. Бухарова 6, седое дитя, в августе 1922 г., на одном из посвященных Блоку заседаний Вольно-Филос<офской> Ассоциации7. Портрет, приложенный к „Песнослову" Госиздата, неверен: Кл<юев> совсем другой. „Семейный" портретик у меня (на крыльце)8 — вот где он настоящий. Именно таким я его увидел: невысокого росту, довольно крупная голова, широкий овал лица, умный, крутой лоб), «медвежье солнце в зрачках»9 — солнце и скорбь, волосы — русые, жидкие, в скобку, богомольные руки, здоровается — ладонь ковшиком, ситцевая русская рубашка — синяя с горошком, штаны в голенищах, смазные сапоги без скрипа, поверх — зипун и широкополая шляпа. Общий вид — благообразный, благолепный, тихий, скромный, прислушивающийся; в голосе — мягком, приятном, тенорового тембра заметный местный акцент.
Понравился. Говорит изнутри. Внутренним слухом силен. Умен, но, кажется, и хитер. Есть что-то от начётчиков.
В этот приезд из Вытегры много и часто встречались — у 3.Д.Бухаровой, у В.В. Шимановского 10, в „Полярной Звезде"11 (22.8 ), у меня (24.8 ) — до самого отъезда 27 августа.
Дважды читал Кл<юев> „Мать-Субботу". Читает очень своеобраз¬но, совершенно неповторимо и для стиля его музы — прекрасно. Читая, порою, плачет. У него вообще „слезный дар". Только слушая Клюева, чувствуешь всю органичность его поэзии, глубину ее12. В интимной беседе говорит много, умно, ярко, откровенно.
Припоминаю кой-что:
— Весь в религиозных настроениях. Поразительный рассказ о раскаявшемся матросе. „И так всё — до дня, до сроку".
— Свою поэзию определяет: „Песенный Спас". Учился ей у Петра Леонтьева, который в „черной тюрьме" в Соловках13 18 лет просидел за церковь Михаила Архангела; З 1/2 года Кл<юев> у него спасался. Любит слова — „мягкие, росные, внутренним сцеплением взятые, внутренним громом рожденные"... Нужно быть „верным Рублевскому письму"14...
— Песенная наследственность: дед — всю жизнь медведя водил и песни пел 15; мать — знала 30 000 „гнезд" нар<одных> песен 16
— Основные думы-боли: Россия, религия, революция. „Медного кита" больше не напишу17. Очень интересовался Живой церковью 18. Говорил о ней...
— О современ<ных> поэтах: Клычкова хвалит и Тихонова 19, Пастернак20— „с ватерпасом в брюхе", Васька Князев21— дурак. Всё вспоминает о Есенине — заноза его. „Много слез за Сережу выплакал... Изменил он дому"...
— Привозил продавать — „на хлеб" кой-что из своего собрания старинных вещей (сервиз с беломорским жемчугом, кресты серебряные — Иосифовские 22 до Никона 23) — „от дедов, святое — от великого горя взято".
— Очень просил написать книгу о нем: „Только Вы это и понимаете и нужные слова найдете..." Пресмешно рассказывал, как читал в Царском24 у Иванова-Разумника свою поэму: „Все змии собрались"...
— Порою кажется, что Кл<юев> имитирует Христа. Неприятно, у него от хлыстовства, хоть теперь он с ним совершенно не связан.
— По смеху видно, что Кл<юев> хитрый...»
В конце этой записи следует медведевская ремарка: «см. письма», но клюевские письма, к несчастью, не сохранились.
С 1922 года общение Медведева с Клюевым становится постоянным...
Медведев публикует стихи Клюева в петроградском журнале «Записки Передвижного театра»25, хлопочет об издании клюевских произведений. Следы этих хлопот — в ответе Медведеву Константина Федина на бланке московского издательства «Круг» 31 августа 1923 года:
«Уважаемый Павел Николаевич,
сообщите, пожалуйста, Н. Клюеву, что при „Круге", в начале наступающего литературн<ого> сезона организуется автономная секция писателей, которые будут именоваться, вероятно, „крестьянскими". Секцию организует Серг<ей> Есенин, который имеет в виду пригласить Клюева войти членом в эту организацию. Я прошу со своей стороны Клюева войти в непосредственные или через „Круг" сношения с Есениным касательно издания у нас клюевского дополненного „Львиного хлеба"26.
Это и будет мой обещанный Вам ответ по делу о Клюеве, предложение которого „Кругу" было очень приятно.
Привет. Конст. Федин»27.
Особой главой клюевской биографии является его многолетняя связь с Передвижным театром П. П. Гайдебурова и Н. Ф. Скарской.
Чтобы понять причину этого взаимного влечения, надо вспомнить, чем был для современников Передвижной театр. «Этот театр представлял собой столь оригинальное (почти уникальное) явление в истории русской культуры, что нахожу нужным рассказать о нем подробнее, - пишет филолог и театровед, впоследствии известный правозащитник Анатолий Краснов-Левитин.— Как в нескольких словах определить этот театр. Пожалуй, наиболее точное определение будет „романтически-богоискательский". Он возник в 1906 году28 в эпоху светлых надежд, великих начинаний, возникшего религиозного возрождения. У его колыбели стояли люди с очень необыкновенной судьбой...»29 Основательницей театра была актриса и режиссер Надежда Федоровна Скарская, сестра Веры Федоровны Комиссаржевской. Вместе с супругом - поэтом, актером и режиссером Павлом Павловичем Гайдебуровым, они организовали «театр, состоящий из интеллигентных актеров, энтузиастов, который должен был быть храмом - никаких аплодисментов, никаких вызовов актеров, никаких выходов под занавес. Театр должен был ездить по всей стране, заглядывать в самые глухие уголки и всюду нести чистое, высокое искусство»30
Одним из главных спектаклей театра был «Свыше наших сил» по пьесе норвежца Бьернсона 31, не сходивший со сцены почти 20 лет, вплоть до закрытия театра, и ставший его символом. Спектакль утверждал, что «христианство есть непрерывное, непрекращающееся чудо» 32. «Сыграть эту пьесу так, как она идет у передвижников, нельзя. Сыграть ее можно, пожалуй, даже лучше - и эффектнее, и патетичнее, и острее. Но духовной динамики, которой наполняют ее деятели (не актеры только) Передвижного театра, но преображения, чисто религиозного очищения, к которому приводит она в этом театре, никакой другой театр дать не может. Для другого это поистине „свыше сил", потому что для достойного выполнения такой задачи мало актеров и лицедеев, для нее нужен Человек» 33,— писал о спектакле П. Н. Медведев.
С годами театр всё более и более испытывал необходимость в собственном издании. В обращении «К читателям» первого номера журнала П. П. Гайдебуров писал: «...перерывы в непосредственном общении театра с его зрителями, и порой весьма продолжительные, неминуемы при передвижной форме театра, и поэтому мысль о записках, по которым наш зритель мог бы следить за нашей текущей работой, надеждами и достижениями, воспоминаниями и неудачами, за откликами нашими на те явления окружающей нас художественной жизни, которые кажутся нам близкими по духу и родными,— эта мысль родилась не только среди нас... но не однажды высказывалась и отдельными лицами из числа наших зрителей, разбросанных далеко друг от друга по широким просторам русской пустыни»34. Так со временем «Записки» стали регулярным литературно-критическим изданием, которое с 1922 года до закрытия их Политпросветом в 1924 году редактировал П. Н. Медведев35.
Увлечение «передвижников» поэтом нашло отражение на страницах «Записок»: здесь можно встретить оповещение о состоянии здоровья заболевшего в Вытегре Клюева, сообщение о выходе его книг, отклик П. Медведева на клюевский сборник «Ленин»: «Клюев возрождает одический стиль, и в этом главный поэтический интерес его «Ленина» Э6.
Среди воспоминаний Медведева сохранилось неизвестное стихотворение Клюева «Не ласкай своего Ильюшу...»37, записанное со слов поэта 19 февраля 1924 года. Рукой Медведева приписка: «Никому не показывать»...
Это замечательное стихотворение выражало глубокие переживания и настроения поэта. В нем отчетливо звучит главная тема позднего Клюева, оно — как бы прелюдия к «Деревне» и «Погорельщине».
Интересны заметки Медведева о характере клюевского стиха. Бот эти наблюдения:
«Стих Н. Клюева.
1. Классич<еский> 4-хстопн<ый> ямб. Поэзия времен года. „Русские георгики". Кл<юев> и Фет. I т. „Песнослова".
2. Длинный своеобразный стих. Религиозные поэмы. Связь с „духовным стихом". Части II т. „Песнослова".
3. Былинно-народный стих.
4. Трехстопный дольник. „Львиный хлеб". Антиклассичность этой манеры: неточный словарь, приблизительность мысли, слова-символы. Не стихи, а гимны. Стих<отворение> держится на силе потока слов, на энергии словесного движения. Всё это — не недостаток, а особый метод. „Словесн<ый> пляс".
Основная тема — религ<иозная> вражда.
Свершилась роковая кража —
Развенчана Мать-Красота 38.
Религия Кл<юева> — не христианство, а своеобразный мистиче¬ский культ мира, Материнства39.
Изба — „подобие вселенной"40, микрокосм.
Тело, как исходный пункт осмысления всего мира.
Шактизм41 — „способность рождать тело".
У Кл<юева> — „Индия в красном углу"42.
...Метафоричность стиля Н.К<люева>. Особый характер ее: м<ета-фо>ра у Н.К. не самозаконна и подчинена законам не только эстетического соответствия; она вытекает из особого строя мышления поэта, она — мифологема, образ становится мифом...
Миф, как особый путь не объяснения, а непосредственного восприятия действительности по принципу „избирательного сродства".Мифология домашнего очага у Н. К. („Избяные песни", „Мать-Суббота")».
Мифологическая образность у Клюева не только в стихах, она органическая черта его мышления, она пронизывает даже дарственную надпись, сделанную на титульном листе книги «Сосен перезвон» для П.Н.Медведева,— еще одно звено диалога между Клюевым и Медведевым о сущности жизни и искусства:
«Струфокамил-птица, яйце его велико зело и гладко, его же есть обычай церковником вешати во церкви под паникадилом поучения ради, а не красоты. Учат бо нас тем, да внегда мысленныя очи наши еже есть ум чаш имеем простерт к преблагому Богу, понеже сия птица яйца своя полагает против себя и зрит на них, аше же око свое отведет, то яйца гниют и цыпляты не зачинаются, такожде и книга сия глаголемая Песнослов. Книга Альфа лист о струфокамиле и о яйцах ея».
В двадцатые годы, особенно в первую их половину, писатели много и интенсивно общались: был живой интерес друг к другу, поиск своего места в современности, острая озабоченность судьбами культуры и Родины. Клюев посвятил Медведеву стихи «Россия плачет пожарами...»
Кроме общественных мест, встречались «домами» 43 <...> Гостями П.Н.Медведева, помимо участников литературной группы «Содружество» 44, встречавшихся регулярно, помимо дружеского круга, который мы сегодня называем «кругом Бахтина», бывали Ф. Сологуб, Н.Клюев, А. Толстой, О.Форш, Вяч. Шишков, К. Вагинов и многие другие литераторы и ученые.
Типичную картину подобных встреч в гостеприимном доме поэта Валентина Кривича — сына Иннокентия Анненского — напоминает писатель Леонид Борисов: «Приходили и сидели" до глубокой ночи, а иногда и до утра Мандельштам, начинающий прозаик Борис Лавренев, критик и литературовед П. Н. Медведев, живший неподалеку от Кривича В. Я. Шишков, из Павловска приезжал серьезный, подающий надежны прозаик Н. В. Баршев. Не редкость было видеть в этой компании А. Л. Волынского, Н. Клюева» 45.
Но «век-волкодав» всё неотвратимее вторгался в жизнь художественной интеллигенции, всё сильнее ее теснил.
Из записи П. Н. Медведева:
«Конец октября 1924 года. Кл<юев> в б<ывшей> Максимилиановской лечебнице — операция ноги.
Несколько раз у него.
Разговор о разброде, об отсутствии общих принципов, „всяк молодец на свой образец", Вавилонское столпотворение.
— Так скажи же, кого слушать? Кто судья?
— Совесть.
— Да, совесть и тот серафим в душе, который точно знает меру и вес доброго».
В конце декабря 1925 года в Ленинград неожиданно приехал Есенин. Приехал, как говорил, работать, а оказалось — умереть.
Медведева, как вспоминает очевидец4б, телефонный звонок с вестью о гибели Есенина застал в Доме книги, в помещении Госиздата 47. Оттуда они с Рождественским, потрясенные известием, ринулись в «Англетер». Вероятно, они оказались первыми прибывшими писателями, потому что им пришлось расписаться в милицейском протоколе, удостоверив личность покойного поэта.
«Я был в номере около 2 ч<асов> дня 28-го (Гост<иница> Anglterre, №5)» — зафиксировано в записках Медведева.
«Как сейчас вижу это судорожно вытянувшееся тело. Волосы уже не льняные, не золотистые, а матовые, пепельно-серые, стоят дыбом. На лице нечеловеческая скорбь и ужас. Прожженный лоб делает его каким-то зловещим. Правая рука, та, на которой Есенин пытался вскрыть вены, поднята и неестественно изогнута. Голова свернута набок и вздернута. Как будто Есенин застыл, приготовляясь к мрачному, трагическому танцу. Вспоминалось — „Спляши, цыганка, жизнь мою"...» 48
Так случилось, что весть о гибели Есенина Клюеву принес Медведев:
«От Сергея Е<сенина> я пошел к Клюеву. Сказал ему. Выслушал спокойно (наружно): „Этого и нужно было ждать". Замолкли.
Клюев поднялся, вынул из комода свечу, зажег у божницы и начал молиться за упокой души.
Сел. Не выдержал — заплакал. „Я говорил Сереженьке и писал к нему: брось эту жизнь. Собакой у порога твоего лягу. Ветру не дам на тебя дохнуть. Рабом твоим буду. Не поверил — зависть, мол, к литер-<атурной> славе. Обещал 10 лет не брать пера в руки. Не поверил - обманываю. А слава вот к чему приводит"».
Книга «Сергей Есенин» появилась в начале 1927 года, Она состояла из клюевского «Плача о Сергее Есенине» и исследования П. Медведева «Пути и перепутья Сергея Есенина», достойно контрастировавшего с вышедшими 12 января 1927 г. в «Правде» «Злыми заметками» Н. Бухарина, в которых был «дан залп» по Есенину и «есенинщине».
«Плач о Сергее Есенине» Медведев охарактеризовал так: «Это — не поэма. Это — и не похоронная заплачка, дающая выход только чувству личной потери и скорби.
Это — именно плач, подобный плачам Иеремии, Даниила Заточника, Ярославны, князя Василька.
В нем личное переплетается с общественным, глубоко-интимное с общеисторическим, скорбь с размышлением, нежная любовь к Есенину со спокойной оценкой его жизненного дела, одним словом — лирика с эпосом, создавая сложную симфонию образов, эмоций и ритмов. <...>На „Плаче" лежит печать огромного своеобразия и глубокой самобытности...» 49.
Выступая против примитивно-публицистического отношения к поэту и его творчеству, Медведев своей статьей создавал предпосылки научного подхода к есенинскому наследию.
Но любовно-бережное и объективно-историческое отношение к пюрчеству поэта было немедленно принято в штыки. А. Безыменский, не впервые громивший как Клюева, так и Медведева, на этот раз заклеймил обоих как классовых врагов.
«Нет уж, дорогой! — язвил он Медведева.— Если вы за буржуазную общественность, за нэповскую историчность, за кулацкую оценку, то говорите прямо. Никакой симфонией образов, эмоций и ритмов не замажешь того, что это кулацкий плач, что это кулацкие эмоции, что это контрреволюционная симфония... Да! Так написать о Есенине мог только Клюев. Да! Так написать о Клюеве мог только П. Медведев» 30. <...>
«Есенинщина, как писалось в «Литературной энциклопедии», оказалась оселком для нашей критики. Именно она помогла провести резкую грань между эклектиками, идеалистами, квазимарксистами, с одной стороны, и становящейся на ноги пролетарской критикой — с другой. <...> „Злые заметки" Бухарина, сборники об упадочничестве, несколько марксистских работ о творчестве Есенина и его социальных корнях разоблачили сущность этого явления» 51...
Принято считать, что в книгу вошел полный текст «Плача». Этот текст и воспроизводится во всех дальнейших переизданиях.
Однако это не так.
«В рукописи „Плача",— сообщает в своих записях П. Н. Медведев,— имеются следующие строфы, не вошедшие в печатный текст. Это выброшенные цензурой строфы:
Для того ли. золотой мой братец,
Мы забыли старые поверья,—
Что в плену у жаб и каракатиц
Сердце-лебедь52 растеряет перья.

Что тебе из черной конопели
Ночь безглазая совьет веревку,
Мне же беломорские метели
Выткут саван — горькую обновку.

Мы свое отбаяли до срока,
Журавли, застигнутые вьюгой,
Нам в отлет на родине далекой
Снежный бор звенит своей кольчугой.

Последняя строфа,— пишет Медведев,— заняла место эпиграфа». Так ее удалось сохранить. Анонимность этого эпиграфа Медведев
раскрыл в последних строках своей статьи «Пути и перепутья Сергея Есенина».
В начале января 1927 года, еще до выхода книги, в Ленинградском Союзе поэтов на одной из «пятниц» П. Медведевым был прочитан доклад о творчестве Есенина и Клюева, а сам поэт читал «Плач о Сергее Есенине» и «Деревню».
Медведев считал, что Есенин был и остается мастером малых лирических форм, что его попытки выйти в большие эпические формы, не свойственные его дарованию, не удались. Из воспоминаний Н. Я. Мандельштам известно, что подобного же взгляда на природу есенинского дарования придерживался Мандельштам 53.
О вечере, посвященном Есенину, на квартире Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник, где доклады делали Медведев и Пумпянский, а свои стихи читали Клюев и Рождественский, известно из свидетельств М. М. Бахтина54.
Для «П. Н. Медведева — одного из первых исследователей русского символизма» (А. Б. Лавров)55 литература нового времени была интересна и представала не только в текстах, но и в лицах. Известны его встречи и беседы с Александром Блоком, Андреем Белым, Валерием Брюсовым, дружба с Федором Сологубом и Николаем Клюевым.
Создавая свой известный вузовский курс новейшей литературы, который в 1920/21 учебном году он впервые прочел в витебском педагогическом институте, Медведев уже тогда существенное место отводил творчеству Клюева, в котором, несмотря на символистскую преемственность, видел самостоятельную и самобытную фигуру, эволюция которой его глубоко интересовала.
Бахтин вспоминал, что в 1928 году на квартире Марии Вениаминовны Юдиной «был прочитан цикл лекций о современной поэзии (о Блоке, Иванове, Клюеве и других). Докладчиками были Пумпянский, Медведев и я»,— писал он56.
Через Клюева, вероятно, Медведев познакомился и с Есениным... Хорошо знакомый Медведеву по совместной работе и по кругу общения в Витебске57 Марк Шагал словно бы выразил их общее мнение, вспоминая Блока и Есенина: «Вот Есенин, с его трогательной улыбкой... Случалось, кричал и он — но хмель его был от Бога, а не от вина! Слезы стояли у него на глазах, когда он бил кулаком себя в грудь... Поэзия его, может быть, и не столь совершенна, но разве после Блока в России — она не единственный крик одинокой души?» 58
Читалась друзьям и «Погорельщина», законченная Клюевым в октябре 1928 года. «В последней,— писал о „Погорельщине" П. Медведев,— Клюев воссоздает „плач о земле русской", крестьянское „Слово о полку Игореве": вся страна охвачена новым потопом и только на вершинах гор остаются старые русские города — Новгород, Китеж, Углич, котое перекликаются между собой скорбными голосами утрат, гибели, смерти». «Погорельщина», по словам П. Н. Медведева, «самое сильное произведение эпохи» 59.
В марте 1928 года вышел последний прижизненный сборник стихов Клюева «Изба и поле». В дарственной надписи П. Н, Медведеву есть такие исповедальные строки: «Изба и Поле как по духу, так и по наружной раскраске имеют много схожести с иконописью — целомудрие и чистота красок рождает в моем смирении такое сопоставление. В книге нет плоти как неизбежной пищи для могильного червя, но есть плоть серафическая, так как и сама смерть лишь тридневное успение. Изба и Поле — щит, выкованный ангелами из драгоценной руды молитвы за тварь стенающую. Им обороняется моя душа от беса-мещанина, царящего в воздухе. Блаженна страна, поля которой доселе прорастают цветами веры и сердца милующего. Тебе, дорогой друг, преподношу я такой цветок!» 60
Эти слова могли бы стать эпиграфом ко всему позднему творчеству поэта — от «Плача о Сергее Есенине» до «Погорельщины» и «Песни о великой матери».

Примечания
Медведев Юрий Павлович (р. 1937) — литературный критик, журналист, историк культуры, засл. работник культуры России.
Впервые статья опубликована в Вестнике. 1995, № 171. В расширенном вар. в журн. «Диалог. Карнавал. Хронотоп». 1998, № 1. Для данного изд. текст статьи автором пересмотрен, уточнен и дополнен новыми материа¬лами. В примечания внесен и авторский комментарий, что специально в каждом случае не оговаривается.
1 Из поэмы Клюева «Мать-Суббота».
2 Из статьи Медведева «Точки над I» //ЗПТ. 1922, № 44. С. 2.
3 РНБ. Ф. 474. Ед. хр. 17. Л. I. Продолжение инскрипта на С. 113.
4 См.: Медведев Ю. П. Встреча, которая была «задана»//Бахтинские чтения — III. Материалы международной научной конференции. Витебск, 1988. С. 155-165.
5 Имеется в виду <«Автобиография>», которая вошла в кн.: Ежов И. С., Шамурин Е. И. Русская поэзия XX века. Антология русской лирики от символизма до наших дней. М., 1925. С. 575 (отр.), с пояснением: «Из автобиографической справки 1922г., записанной со слов поэта П. Н. Медведевым». Полностью — в кн.: Современные рабоче-крестьянские поэты в образцах и автобиографиях с портретами / Сост. П. Я. Заволокин. Иваново-Вознесенск, 1925. С. 218. В датировку «Справки», видимо, вкралась опечатка «1922 г.», ибо в перечне книг Клюева, приведенных в «Справке», указан сб. «Ленин», вышедший в нояб. 1923 г.
6 Бухарова Зоя Дмитриевна (1876-1923) — поэтесса. Начала печататься с. 1903 г. Кн.: Стихотворения. СПб., 1913 — близкая по поэтике к модернизму. Выступала и как критик под инициалами «3. Б.». В статье «Новые пути русского искусства» (Петроградские ведомости. 1915,11 июня) высоко оценила первые стихи Клюева из цикла «Избяные песни», опубликованные в «Ежемесячном журнале». 1915, № 3.
7 Вольно-философская Ассоциация (Вольфила) — возникла в нояб. 1919 г. по инициативе группы философов, писателей, художников и деятелей культуры. В нее вошли Иванов-Разумник, А. Белый, А. Блок, Е. Г. Лундберг, В. Э. Мейерхольд, С. Д. Мстиславский, К. С. Петров-Водкин, Л. Шестов, Конст. Эрберг и др. В уставе «Вольфилы» говорилось, что она учреждена с целью «исследования и разработки в духе социализма и философии вопросов культурного творчества, а также с целью распространения в широких народных массах социалистического и философского углубленного отношения к этим вопросам» (Блок, 7. С. 512). Отделения Вольфилы были открыты в Киеве, Чите, Воронеже и Берлине. В мае 1924г. ее деятельность была прекращена (см. о ней: Белоус В. Г. Петроградская Вольная Философская Ассоциация (1919-1924) — антитоталитарный эксперимент в коммунистической стране. М., 1997). Поэт принимал участие в деятельности Вольфилы. 24 окт. 1920 г. здесь состоялся вечер Клюева. В авг.— начале 1922 г. он прочел еще не опубликованную поэму «Мать-Суббота» (см.: НК. С. 235, 246).
8 Имеется в виду стилизованный портрет Клюева на фронтисписе первой кн. «Песнослова», выполненный художником Б.Д.Григорьевым (1886-1939). «Семейный» же медведевский портрет не сохранился.
9 Измененная строка из поэмы Клюева «Четвертый Рим» (1921): «С медвежьим солнцем в зрачках...»
10 Шимшювский Виктор Владиславович (1890-1951) — актер, режиссер. Клюев посвятил ему ст-ние «Будет брачная ночь, совершение тайн...» (Между 1916 и 1918).
11 «Полярная звезда» — петроградское изд-во, где в 1922 г. вышли поэма Клюева «Мать-Суббота» и кн. «Памяти Блока». Сб. материалов; 2-е изд., 1930 (сост., предисл. и комм. П. Медведева).
12 См. беседу В. Д. Дувакина с М. М. Бахтиным.
13 Соловки — Соловецкие о-ва, группа о-вов в Белом море. На Соловецком о-ве расположен ансамбль Соловецкого м-ря и на о-вах, принадлежащие ему скиты. Соловецкий м-рь являлся средоточением духовной и культурной жизни Русского Севера.
14 Для Клюева преп. Андрей Рублёв (ок. 1360-1370 — ок. 1430) — непревзойденный мастер иконописи Святой Руси. Память 4 (17) июля.
15 «Говаривал мой покойный тятенька, что его отец (а мой дед),— рассказывал Клюев,— медвежьей пляской сыт был. Водил он медведя по ярмонкам, на сопели играл, а косматый умняк шином ходил» (СД. С. 44). Шин — пляска, род кадрили.
16 Мать поэта Прасковья Дмитриевна «памятовала... несколько тысяч словесных гнезд стихами...» (СД. С. 30).
17 «Медный кит» (1918) — ст-ние Клюева.
18 Живая церковь — одна из групп обновленчества, активно поддерживаемая ЦК партии и ОГПУ. Деятельность ее фактически была направлена на раскол Православной церкви, однако верующие не приняли ее программы религиозно-церковного реформаторства, усмотрев в ней «порчу православия» и отказ от «веры отцов и дедов».
19 Тихонов Николай Семенович (1896-1979) — поэт, прозаик, переводчик, общественный деятель. Лучшим сб. стихов «Орда» и «Брага» — присущи романтическая острота сюжета, динамичность, гиперболичность наряду с простотой и лаконизмом.
20 Пастернак Борис Леонидович (1890-1960) — поэт, прозаик, переводчик. Кн. лирики «Сестра моя — жизнь» (1922), «Второе дыхание» (1932) и др. Роман «Доктор Живаго» (опубл. за рубежом, 1957; в СССР — 1988) — обнажены трагические коллизии революции и Гражданской войны. Нобелевская премия (1958).
21 Князев Василий Васильевич (1887-1937) — поэт-сатирик, собиратель фольклора. Выступал как критик («Ржаные апостолы. Клюев и клюевщина». П., 1924). Погиб в лагере.
22 Речь идет о патриархе Иосифе (1642-1652), почитателе сложившихся в Русской церкви традиций.
23 Никон (в миру Никита Минов; 1605-1681) — патриарх. Провел церковные реформы, вызвавшие раскол Церкви.
24 Одна из загородных резиденций российского Императора
25 Опубликованы ст-ния «Стариком, в лохмотья одетым...» (1922, № 37) и «Карельские зори раскосы и рябы...» (1923. № 47).
26 «Львиный хлеб» — Н.Клюев подготовил для «Скифов» сб. «Львиный путь», который, однако, вышел в московском издательстве «Новый путь».
27 РНБ. Ф. 474. Альбом П. Н, Медведева, № 2. Л. 30-31. Впервые публикуется полностью, сокращено в НК. С. 249.
28 Театр возник в 1905 г. См.: Театральная энциклопедия. М., 1965. Т. 4. Стб. 308.
29 Краснов-Левитин А. Лихие годы. 1925-1941. Воспоминания. Париж, 1977. С. 43.
30 Там же. С. 44.
31 Бъернсон Бьернстьерне Мартиниус (1832-1910) — норвежский писатель. Основоположник норвежской национальной драматургии и критического реализма. Нобелевская премия (1903).
32 Краснов-Левитин А. Лихие годы. С. 45.
33 Медведев П. Точки над i // ЗПТ. 1922, № 44. С. 2.
34ЗПТ. 1914, №1. С. I.
35 В день выхода 50-го номера ЗПТ П. П. Гайдебуров писал: «Мастерская рука П. Н. Медведева, как редактора, является для нас ручательством, что эти страницы не послужат кабинетно-отвлеченным теоретизированием об истине и таким поискам истины, где новизна искания становится дороже самой истины, но будет содействовать пробуждению к жизни и в искусстве здорового, чуткого духовно-просветленного, нового человеческого сознания» (ЗПТ. 1923, № 50. С. 2).
36 ЗПТ. 1923, № 66. С. 8.
37 Впервые опубликовано в Вестнике. 1995, № 171, а также в СЕ по автографу ИРЛИ (1922).
38 Неточно: из ст-ния Клюева «Теперь бы герань на окнах...» (1919): «Свершилась смертельная кража — Развенчана Мать-красота».
39 Греческий писатель Никое Казандзакис (1882-1957) назвал Клюева «великим мистическим поэтом, христианином» (см.: Филиппов Б. Николай Клюев // Клюев Н. Сочинения. [Мюнхен], 1969. Т. I. С. 48,164).
40 Из ст-ния Клюева «Где пахнет кумачом — там бабьи посиделки...» (1916).
41 Шактизм — от шакти (санскр.) — понятие в индийской религии, женское творчески-энергетическое начало.
42 Из ст-ния Клюева «Вылез тулуп из чулана...» (Между 1916 и 1918).
43 См. воспоминания И.И.Маркова..
44 В «Содружество» входили: Н. Баршев, И. Катков, М. Козаков, Б. Лавренев, Д. Четвериков, А. Чапыгин, Н. Браун, М. Комиссарова, Вс. Рождественский, М. Фроман, И. Оксенов, П. Медведев (см.: Саянов В. Современные литературные группировки. Л.-М., 1931, С. 141).
45 Борисов Л. Родители, наставники, поэты... Книга в моей жизни. М., 1967. С. 85.
46 Речь идет о воспоминаниях Вс. Рождественского «Сергей Есенин», написанных много лет спустя после трагических событий, где неточно описывается весть о гибели поэта (см.: Есенин, 2. С. 125).
47 Более объективную картину Рождественский воспроизводит в письме к В. А. Мануйлову от 28 дек. 1925 г. (см.: Сергей Есенин в стихах и жизни: Письма. Документы. М., 1995. С. 369).
48 Из статьи Медведева «Пути и перепутья Сергея Есенина» // Клюев Н., Медведев П. Н. Сергей Есенин. Л., 1927. С. 85.
49 Там же. С. 86.
50 Безыменский А. О чем они плачут? // Комсомольская правда. 1927, 5 апр.
51 Литературная энциклопедия. М., 1930. Т. 4. С. 91-92.
52 Над строкой записан вар. «Чайка-сердце».
53 Мандельштам Н. Вторая книга. М, 1990. С. 317.
54 Сведения почерпнуты из показаний М. Бахтина, данных после ареста 28 дек. 1928 г., написанных собственноручно (см.: Медведев Ю. П. На пути к созданию социологической поэтики // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998, №2. С. 46).
55 См. предисловие А. В. Лаврова к его публикации писем А. Белого к П. Н. Медведеву//Взгляд: Критика. Полемика. Публикации. М., 1988. С. 430).
56 См.: Конкин С. С., Конкина Л. С. Михаил Бахтин. Страницы жизни и творчества. Саранск, 1993. С. 183.
57 См.: Шатских А. С. Витебск. Жизнь искусства. 1917-1922. М., 2001.
58 Шагал М. Ангел над крышами: Стихи. Проза. Статьи. Выступления. Письма. М., 1989. С. 112.
59 Михайлов А. В. «гранитных зрачках Петербурга» // Рог Борея. СПб., 2003. Вып. XVIII. С. 117.
60 Цит. по кн.: Азадовский К. Жизнь Николая Клюева. Документальное повествование. СПб., 2002. С. 245.

[Старуш-ка]

Н.Клюев. С пояснительным текстом: "Это я с деревянным Сирином, резаным Леопольдом Дитрихом 1927 г., июнь"


Н.Клюев. Фотография с дарственной надписью "Валерию Яковлевичу Брюсову с любовью великой Николай Клюев. Зима - 1912г."

[perpetum]

Стало быть Клюев на отца похож. Хотя мы еще маму не видели))))

С Сирином он, судя по всему, очень хотел фотографироваться. Еще чуть-чуть и разломает.

[Taurus]

Заберите у Миколая деревянного Сирина....))))))) Мне кажется он и не собирался фотографироваться, а просто прижимался, а его щелкнули в этот момент. Просто у него такое лицо блаженное. Впрочем, Клюев всегда отличался своеобразием.

[Nika]

Заберите у Миколая деревянного Сирина....)))))))

...пока Сирин не пострадал... Я пацц.. ой не могууу.. простите.. ну и фотка...

[Juliette]

Девочки! Вы уже заигрываться начинаете! Хватит флудить!!!

[Данита]

http://gov.karelia.ru/gov/News/2007/04/0416_11.html

Одной из библиотек Петрозаводска присвоено имя русского поэта Николая Клюева

ПЕТРОЗАВОДСК, 16 апреля. /Корр. СПБ-ТАСС Сергей Куликаев/. В Карелии имя русского поэта Николая Клюева присвоено одной из городских библиотек Петрозаводска.

Как рассказала корр. СПБ-ТАСС известный исследователя жизни и творчества Николая Клюева, доктор филологических наук Елена Маркова, с Петрозаводском связаны отдельные эпизоды жизни замечательного поэта. Здесь он учился в фельдшерской школе, а в 1906 году за распространение листовок крестьянского союза был заключен в губернскую тюрьму. В Петрозаводске Николай Клюев публиковался, здесь же был исключен из партии. Поэт погиб в годы репрессий в 1937 году после ареста по обвинению в антисоветской агитации.

На состоявшемся 15 апреля литературном вечере, посвященном присвоению библиотеке имени Клюева, прозвучали стихи поэта разных лет и воспоминания о нем современников. Библиотека, которой присвоено имя поэта, обслуживает жилой район Петрозаводска с населением около 30 тыс. человек, а ее книжные фонды составляют более 30 тыс. экземпляров книг и журналов. Уже в октябре этого года в библиотеке имени Николая Клюева состоятся "Клюевские чтения", которые предполагается сделать ежегодными.
[/i]

[Taurus]

Н.Клюев "Есенин в салонах".
На живого человека наврать легко, а на мертвого еще легче. Липуче вранье, особливо к бумаге льнет, ни зубом, ни ногтем не отдерешь.
Лают заливисто врали, что Есенина салоны портили, а сами-то, борзые вруны, в боярских домах, по ихнему в салонах, и нюхом не бывали.
Самовидец я и виновник есенинского бытия в салонах. Незваный он был и никем не прошенный, и не попасть бы ему в старопрежние боярские дома вовеки, да я (дурак - браню себя) свозил его раза три-четыре в знатные гости.
Вспомнить стыдно есенинский обиход!
Столовая палата вся серебром горит, в красном углу родовые образа царя Федора Ивановича помнят, жемчугом залитые. Хозяйка в архангельском сарафане, в скатной поднизи на голове, пир по чину правит.... Пироги и вино в черед подаются.
Есенину черед непонятен, не видит он ни скатерти браной, ни крымских роз меж хлеба-соли. Свою персонную стопку с красным вином на скатерть пролил, вино из серебряного столового бочонка сам цедит, рыбу астраханскую, что китом на блюде изукрашенном пасть ширит, ножом с хребтины ворочает. У самого рожа сальная, нос не утерт, а на языке разное слово глупое, неплавное. Срам чистый!
Хозяйка, царская сказочница Варвара Устрогова (людей, чай, видела) поглядела на Есенина да и говорит: "Ты знаешь, молодец, что корм не в коня бывает! Поди-ка в холодную, там на сундуке посиди, понадобишься - солдата пришлю". (Муж у ней полковник от Литовского полка был).
Вот так по разным гостям раза три - четыре, говорю я, его водил, и везде он мне машкерку одевал, ни обихода, ни людей не чуял и розы со стола под сапоги ронял, и людей не стыдился. А людей хороших, знающих и бывалых на тех трапезах встречалось влосталь. Ни одного гнилого слова Есенин от них не слыхивал, и в пьянство его никто не втравливал. Гости и хозяева хоша и гордые были, но меня с Есениным как родных честили. Только Есенину честь не в честь была.
Больше я его в салоны не возил.
1926г.

[Margo]

От Клюевских речей смердит за версту! Тошнит аж... На себя бы поглядел... Прям не могу, матерный загиб так на языке и крутится, но на форум не напишешь... Не верю ни слову, ёпт...